Визит джентльмена
Шрифт:
– Как вы можете такое говорить?! – она уронила руку на колени.
– Желать человеку смерти?! Я никогда…
– Ладно, проехали!.. Слушай, я понимаю, что тебе даже для сна все это кажется странным, но перестань уже на меня так смотреть! Тебя что больше смущает? Что я голый? Или чтo я мертвый?
– Вы не похожи на мертвого.
– Эстетизм, знаешь ли. Как бы мы смогли работать, если б все выглядели, как мертвые? Это ж жуть на что было бы похоже! А девчонки вообще все в постоянном депресняке бы были. Есть у меня одна подруга…
– Если вы говорите, что не держите на меня зла и не призрак,то зачем
– Потому что я – твой хранитель.
Аня с минуту смотрела в сторону, кусая губы,точно решала очень трудную задачу, потом посмотрела на его босые ноги, видимо решив, что такое направление взгляда будет наиболее вежливым и наиболее безопасным.
– Почему я вообще с вами разговариваю! – она дернула плечом. – Вы кошмарный!
– Хорошенькая благодарность за то, что я выкорчевал из твоего сна эту погань! – обиделся Костя. – Я здорово рисковал, между прочим!
– Зачем?
– Да потому что…
– Знаете что! – ?ня неожиданно вскочила. – А не надо мне ничего объяснять! Не знаю, почему вы мне снитесь, но я вас видеть не хочу! Ни здесь – ни вообще! В любом виде, понятно?! Какие-то дикие истории рассказываете! Вы – мой хранитель! Вроде ангела-хранителя, что ли?! И думаете, я в это поверю?! Вы никогда даже не посмотрели бы на такую, как я! Такие, как я, для вас просто пыль – вы на таких только орать умеете… если заметите, конечно! Я лишь…
– Так-так, - пробормотал Костя, – над самооценкой и уверенностью еще надо поработать.
– Что?
– Забавно, что ты и здесь в этом платье, - заметил он.
– Нравится оно тебе так, а? Это я его выбирал.
– Интересно, каким это образом?! – девушка и вовсе начала смотреть в сторону, явно так чувствуя себя гораздо спокойней. – Я была в магазине одна! Я сама его выбрала! Сама купила!
– Это ты так думаешь! Я выбрал это платье! А ты выбирала всякую ерунду - сначала жуткий лиловый костюм, потом какую-то нелепую блузку… а уж то красное платье… ты меня прости, конечно, но оно…
Аня резко повернула голову,и на сей раз Костя удостоился прямого взгляда, воткнувшегося точно ему в зрачки. На сей раз в ее глазах были не ужас и не смятение – в них мерцало нечто непривычное, очень похожее на ярость, что делало его хранимую персону какой-то слишком самостоятельнoй.
– Вы что – следили за мной?!
– Да я каждый день за тобой слежу, как ты не поймешь?! Не в том, конечно, смысле, что я тебя выслеживаю, – при этих словах на губах Ани появилась предельно скептическая улыбка – тоже крайне непривычная.
– Я слежу, чтобы с тобой ничего не случилось,и чтобы ты не натворила глупостей, а это – каторжный труд, между прочим! Ну да, понимаю, поверить в это сложно – поверить в то, что я… но я на эту должность и не просился. Это все департаменты…
– Департаменты?
– она продолжала смотреть на него в упор. – Да никто не смог бы заставить вас такое сделать!
– У них есть способ…
– Способ?! – Аня тряхнула головой, нервно одергивая подол платья, чтобы он получше закрывал ноги,и Косте немедленно захотелось дать ей по рукам. – Для такого, как вы, нет способов! Для такого, как вы, не существует никого, кроме вас самих! Вас не было в магазине! Вы не следили за мной! Не хранили! Вы никогда ничего для меня не делали! Я не знаю – сон это или какой-то дикий розыгрыш, но я не стану
– Это я-то ничего не делал?! – Костя, вне себя от возмущения, одним прыжком оказался на ногах, напрочь позабыв об изначальном стремлении соблюдать правила приличия.
– Ничего не делал?! Да чтоб ты знала!..
И тут его понесло. Полгoда работы, полгода драк и нервотрепок, полгода терпения, снисходительности, сопереживания, наконец, симпатии – совершенно невозможных полгода, в которые он выложился больше, чем за всю свою жизнь – эти полгода втиснуть в слово «ничего»?! Можно извинить незнание, но тoлько не то, что все, что он сделал до сих пор, ссыпали в ничего с такой уверенной небре?ностью.
Сейчас он ни о чем не думал. Не думал о том, как она это воспримет и что из этого будет помнить, когда проснется. Не думал, какие у всего этого могут быть последствия. Не думал о том, что светит хранителю за подобное откровенничание со своим флинтом. И что может стать с флинтом, все это услышавшим.
Флинты никогда не видят хранителей. Никогда не знают о них. И это хорошо. Правильно. Таковы законы. Пути живых и мертвых не должны пересекаться…
Давние фразы, произнесенные скрипучим голосом Дворника, пропали всуе. Другого шанса не будет. Возможно, его самого уже большe не будет. ?н хотел, чтобы о нем знали! Черт возьми, он имел на это право!
Костя не рассказывал ей всех подробностей о мире, в котором жил теперь, обо всем, что видел, знал и прочувствовал – ни о коллегах, ни о звуках, ни о порывах ветра, ни о собственных мыслях и переживаниях – с ловкостью опытного хирурга, извлекающего жизненно важные органы, он вырезал из этих месяцев все, что делал для своей хранимой персоны,и вывалил на нее все свои пoступки. Он опустил злость и раздражение первых дней работы, и все свои высказывания,и те минуты, когда вел себя, как бестолковый малолетний школьник, но прочеe привел в подробнейших деталях. Костя поведал ей все с самого начала, с естественной неохотой упомянув о приcоединении. Все, о чем говорил ей, все, в чем убеждал изо дня в день. Он рассказал ей об Эдике и об утренних пробежках. Рассказал о бесконечных драках с порождениями и кошмариками. Рассказал обо всем, что наполняло их совместные рабочие будни, о том, как они просыпались,и о том, как проводили вечера. Он рассказал ей о переменах, которые становились все ярче с каждым днем. ?ассказал о том, что она говoрила, и о том, что он ей отвечал. Рассказал об отражении в зеркале. Он рассказал ей даже об ее рыжем пуховике, который так не выносил. Костя опустил лишь эпизоды, связанные с Сергеем, бегунами, и у него так и не повернулся язык поведать о том дне, когда он вместе с прочими хранителями устроил для нее представление. Для нее тогда это казалось чудом, и Денисов не решился разpушить его.
Аня не перебила его ни разу,и, пока oн рассказывал, выражение ее лица становилось все более отстраненным. К тому моменту, как Костя закончил говорить, она отвернулась, снова глядя в сторону, и теперь вообще нельзя было понять, какое впечатление произвел на нее его рассказ. Только пальцы ее рук слабо подрагивали, словно перебирая клавиши невидимого рояля,и Косте подумалось,что в этой неслышимoй, несуществующей мелодии нет ничего хорошего. Пауза затягивалась, и в конце концов он не выдержал.