Визит из невыразимого
Шрифт:
— Откуда ты это знаешь?
— От Аберфорта. Старший брат хотел поделиться с ним новостью, пытался оправдаться.
— Почему он тебе рассказал?
— Потому что я с ним беседовала, Гарри, потому и рассказал. Или ты думаешь, у него много собеседников?
— Да уж. Хотя он и сам виноват, мог бы и вылазить на люди, хоть изредка.
— Для того, кто всю жизнь ведет нелюдимый образ жизни, это тяжеловато. Но поделиться ему есть чем, поверь.
— Верю. Так и что дальше? В нашей с тобой истории.
— В твоей, Гарри, истории.
— Не наговаривай на себя!
— Да я и не на себя. Всё на тот же грёбаный мёртвый вихрь!
— Гермиона, ну как ты выражаешься?!
— Да пошёл он в задницу! Ненавижу!
— Ну, успокойся уже. Всё кончилось.
— Ничего не кончилось. Всё только начинается.
Он выжидательно посмотрел на неё.
— Понимаешь, у него довольно странное представление о дарах. Он решил закончить всю эту историю на тебе.
— Какую историю?
— Да с Дарами Смерти же! Все потомки братьев, и твои предки, Гарри, в том числе, оказались прокляты и провели несчастную жизнь, окончившуюся, так или иначе, плохо. Теперь, сами Дары уничтожены, из потомков остался ты один. Но проклятие-то никуда не делось! Не смотри на меня так. Нет бы взять и как-то убрать его! Но это чудище решило по-другому! Оно решило, что на тебе всё и завершится, никаких больше хранителей, никаких больше несчастных потомков Певереллов. Понимаешь, что это значит?
— Признаться, пока не очень. Если бы так, меня проще было убить.
— Проще. Но тебе решили оказать благодеяние. И заодно выполнить контракт до конца. Всё ещё не понимаешь? Он будет убивать твоих детей! Наших с тобой детей! Сколько бы их не было, он их всех заберет. Сегодняшний — только начало!
— Подожди… — он пытался остановить её пересохшим от волнения ртом. — Но как же? Это же не мой…
— Не имеет значения! Без разницы, чей он будет. Если ты назовешь его своим ребенком, он его заберет. А ты НАЗВАЛ его своим ребенком, не далее, как вчера.
— Но при чем тут ты?! — заорал он. — Это же я виноват, я проклят, я — хранитель! При чем тут ты?!
— Ох, Гарри, я для него — дорогая тебе собственность. Ты же слышал, как он меня назвал тогда? Ненавижу, ненавижу! Уф!
— Но это же всё не так!
— Какая разница? Ты защищал меня, прикрыл собой, не желал отдавать, я — самое ценное твое достояние. «Безссделушшка»! Или ты думаешь, он понимает, что такое любовь? Я обречена теперь быть твоей женой, Гарри, обречена, вот в чём ужас!
— Ужас?! — опешил он. — Разве ты не хочешь ею стать? Я думал…
— Господи, Гарри, да я ничего в жизни так не хочу, как этого!
Он пожал плечами.
— Ну как ты не понимаешь?! — на её глазах выступили слёзы. — Разве так я хотела, чтобы мы соединились?! Разве такого будущего желала? А теперь получается, будто всё решили за меня. Это похоже на то… на то… что со мной происходило в этот год. Меня снова будто насилуют, Гарри! Тобой — вот что ужасней всего! И ещё наши дети… Боже!
Она разрыдалась, не
— А если мы не будем этого делать? — спросил он твердо.
— Ты о чем? — отозвалась она, всхлипывая. Он дотянулся до столика, взял салфетку и осторожно промокнул слезы с её лица.
— Кто нас заставит заводить детей? Не будем этого делать. Что тогда?
— Тогда? — она помотала головой. — Не знаю. Тогда контракт не будет выполнен, наверное, он будет ждать до тех пор, пока мы этого не сделаем.
— Это что же получается, мы будем жить вечно?! — усмехнулся он. — Ведь тебя возвратили, несмотря на то, что не было никаких шансов выжить. Получается, мы бессмертны, пока не заведем ребенка?
— Хм, — она слабо улыбнулась, — не думаю, что он согласится ждать так долго. А как ты считаешь?
Он почесал в затылке.
— Ну, судя по тому, что у него впереди вечность, ему должны быть по барабану подобные мелочи.
— Но мы же, рано или поздно всё равно выйдем из репродуктивного возраста.
— Раз ты сказала, что речь идёт и о приемных детях тоже, выходит — это не имеет значения.
— Мне надо подумать. Возможно, обсудить всё с коллегами. Ситуация какая-то фантастическая. Всё же не думаю, что нам стоит испытывать его терпение и рисковать жизнью понапрасну. Может и не прокатить в следующий раз.
— Я снова затащил тебя в ужасные неприятности, Гермиона. По моей вине ты…
— Замолчи! Прошу тебя! И послушай меня внимательно. Ты же хочешь, чтобы я стала твоей женой? Надеюсь, хочешь? Или нет? После всего, что произошло?
— Да, да, да!
— Тогда не смей больше мне говорить о своей вине передо мной! Мы оба в этом завязли. С самого начала, ты помнишь? С Пушка, с тролля! Мы вместе, и вместе за всё отвечаем. Если попробуешь снова каяться, будешь дожидаться меня с работы до часу ночи, и проклинать тот день, когда на мне женился! Впрочем… — она слегка улыбнулась, — ты и так будешь проклинать.
— Вот уж нет!
— Тогда поцелуй меня.
Он наклонился и осторожно приложился к её губам, тут же почувствовав жуткий привкус эликсира, так что невольно пришлось скривиться.
— Не нравится?! А придется делать это очень часто, Гарри Поттер!
— Что, пить эту гадость, которая у тебя на губах?
— Нет, балбес, целовать меня! И не только. И всё… остальное придется делать часто. Очень часто!
— Ого!
— Вот и «ого»! Раз всё так случилось с нами, тебе нужно будет постоянно меня отвлекать. Придумывать что-то, чем занять моё свободное время, иначе я очень быстро превращусь в стерву. Ты ещё не знаешь, какой невыносимой стервой я могу быть!