Вкус фламинго
Шрифт:
***
«Что за нахрен? – ходили дубинки по спине Левого. – Где другой? Ты что должен был делать?!» «Следить, чтоб стоял с поднятыми руками!» – пытался сказать тощий. «Вста-ать! Всем!» – нёсся злой крик.
Заспанные парнишки повскакивали со своих кроватей и в недоумении смотрели на красно-синюю спину Левого и пышущую нервным жаром воспиталку. Сашка спал. И не двигался с места.
«Вот ублюдок!» – подошла к нему жируха и отходила палкой по одеялу. Сашка начал отмахиваться и попытался забиться под
– Лида! Лидка! Стой, с..ка! Ты что делаешь?! – увидела картину Надежда Николаевна. – Под суд же всех отдадут! Ты кого посадить решила? Меня?!
На крики прибежал сторож и оттащил свихнувшуюся санитарку. Директорша отвела Саньку к себе в кабинет, куда по телефону срочно вызвала медичку, заставившую зашивать разорванного мальца тут же.
– Так у меня и анестезии никакой нет, – разводила та руками.
– Зоя, какая анестезия? Нам главное, подлатать его сейчас! – ходила из угла в угол директорша.
Рассечённая Сашкина бровь и дыра над губой кровоточили водопадом. Он сидел прислонённый к стене и не чувствовал тело. Казалось, душа и вовсе его покинула или спряталась далеко-далеко в пятки. Потому как не попало только по ним.
Забрякал стеклянный графин с отточенной пробкой и бесцветной струйкой из него вылилась вода в белую чашечку. Трясущаяся рука с большим перстнем схватила её за ручку и поднесла к фиолетовым губам Надежды Николаевны. Чашка пробежалась дрожью по белым зубам и резко упала на прежнее место. «Тфу-ты! Руки как трясутся! Пить даже не могу! – смотрела она, как Зоя зашивает Сашку. – Ну что там? Получается?»
«Да я ещё только подхожу», – подносила та иголку к коже. Сашка резко открыл глаза и попробовал рвануть к дверям, но сил не было, и он тут же упал. «Сиди уже… Терпи… – тихо просила его санитарка, вставляя в рот жгут из тряпки. – Зашьём сейчас, как новенький будешь. Не ты первый, не ты последний»…
***
– Лидка, ты чего? Ты же могла его убить! – курили в туалете директорша и воспиталка.
– Да? Наверно, могла… – вытягивала губы трубочкой, выпуская сигаретный дым, женщина-бугай.
– Что с тобой? Это уже в третий раз… Что за приход? Ты себя совсем не контролируешь… – стряхивала Надежда Николаевна пепел в унитаз.
– Надя, ты в отпуске, когда была? Пять лет назад? То-то же! А я – восемь! Да я тут сама, как режимница. Эти утырки, кого хочешь доведут. Не могу больше… Ты погляди же: они воруют друг у друга, нас задирают, ведут себя, как аморальные уроды… Я просто не выдержала.
– И
– Не-а, – выпустила она дым колечками изо рта.
***
Утром Санька проснулся в своей кровати и еле раскрыл слипшиеся от запекшейся крови глаза. Рядом с ним сидел Деньга и ждал, когда тот очнётся.
– Гляди-ка, даже не забинтовали тебя, – вздыхал Колян над Александровым… Да… Ну и угораздило же нас вчера!
– Ага… нас… – еле шевелил губами Саня и вдруг встрепенулся. – А где все? Сколько времени сейчас?
– На учёбе. Мне разрешили с тобой остаться. Помочь тебе…
– Слушай, все, наверно, на меня злятся?
– За что?
– Ну как же! Их, наверно, всех обрили!?
– Переста-ань! Что ты?! Они из-за тебя с Лидкой так переполошились, что про нас и забыли!
– Ну, слава Богу, а то я уж переживал…
Деньга встал с кровати и пошёл к столику, стоящему у светлого окна.
– Ты куда? – не мог оторвать голову от подушки Санька.
– Да я тут, за едой тебе, – нёс тот металлический подносик с морсом, хлебом и кашей.
Кусочек чёрного соскочил на белое одеяло, но жилистая Санькина пятерня быстро его подхватила и запихала в рот.
– Ешь, ешь… – смотрел на друга Колян. – Набирайся сил. У нас ещё много дел сегодня…
– Сегодня?
– Но я думал, сегодня мне можно отлежаться.
– В том-то и дело, что можно… Значит, в школе тебя искать не будут. И меня тоже. Щас мы напихаем трябухи под одеяло и фш-ш-ш отсюда!
– Слушай, Деньга, – перекладывая поднос с пустой посудой на рядом стоящую кровать, говорил Санька. – Я в квартиры больше не полезу… Хватит с меня! В последний раз на такую горячую парочку нарвался, что-то больше не хочется!..
– Чо – избили что ли?
– Ха! Избили! Хуже!.. Потом как-нибудь этот позор расскажу…
– Ой, успокойся. Не надо ни в какие квартиры залезать. Достаточно залезть в карманы!
– А как?! Ты с ума сошёл?! Всё же заметят они! Вдруг почувствуют? – всполошился Александров.
– Не почувствуют! Уметь надо!
– Ну вот…
– Так чо – ссышь? Тебя научу! Щас часов в 12 в городе толкучка будет. В любом автобике.
– Ну?..
– Но мы в любой не полезем. Пойдём по отработанному плану.
– Это по какому же? – Санька чесал затылок.
– В рабочий полезем! Они с химзавода едут битком! При такой толкотне точно ничего не заметят!
***
Красный автобус подрулил к остановке. И, прыгая через лужу в раскрывшиеся узенькие двери, дружки перетекали из одного конца толкучки в другой. Толстые животы пассажиров упирались в чужие спины, сумки, висящие на локтях, требыхались на уровне грудной клетки мальцов, а фирменные демисезонные плащи так и шелестели в ушах.
– Осторожнее! – кто-то сверху возмутился на Санька, указывая на свою ногу, поверх которой стоял Сашкин потёртый ботинок.
– Ой, простите! Я не хотел… – извинялся оробевший мальчишка.