Вкус фламинго
Шрифт:
– Витька, смотри! – показывал пальцем Сашка на люстры, стоя на заснеженной улице напротив окон своей группы. – Вот так если глаза прищуришь, много-много лучиков будет. Вот попробуй!
Витька прикрыл глазки, от которых в стороны побежали тоненькие молодые морщинки и в радужной оболочке запрыгали, заюлили световые огоньки.
– Фу, тяжело так долго стоять, – выдал старшой.
– Так. Вы что здесь стоите? Матери опять некогда вас в сад свести? – заметила зачарованных наблюдателей за лучиками ламп соседка, которая работала нянечкой
***
В светлой группе было всё, как и раньше, за исключением лишь воспитательского стола. Что-то там было не так. И это что-то так и манило к себе Сашку. Среди ручек, карандашей и тетрадей он заметил там то, без чего больше не мог прожить и секунды. Продолговатая конфета «Фламинго» так и манила его к себе. Ему-то папка приносил всегда простые, без обёртки. А тут…
Как павлин, крепкий мальчишка с белокурыми волосами, вышагивал вокруг стола и, дождавшись момента, когда Марина Петровна выйдет из группы, стянул батончик и, спрятав его в кармане, пошагал к ребятам, делая вид, будто ничего не произошло.
Он присел на корточки и попытался сбить красную кеглю, как ощутил сухость во рту. Он залился багрянцем и выбежал в раздевалку. «Ты куда?» – окликнул его маленький друг. «Да щас я», – бросил ему Сашка.
***
За узенькой дверкой голубого шкафчика шелестела обёртка, а Сашкин рот доедал конфету Марины Петровны. Санька облизнулся, похлопал руку об руку и, по-быстрому закинув фантик на шкаф, ринулся в свою группу.
Он смотрел по сторонам и всё время думал, а не заметил ли кто его поступка… Было страшно, но надежда, что всё обойдётся, ещё теплилась в его сознании.
«Дети, кто взял мою конфету?» – повышая тон, спросила воспитательница.
Сашка встал, как вкопанный, выпучил глубоко посаженные глаза и молчал. Ему казалось, что вот-вот Марина Петровна подойдёт к нему и оттянет за ухо или и вовсе опозорит перед всеми ребятами. Что хуже из этих двух зол, Сашка ещё не знал, да и выбирать особо не приходилось.
Через несколько минут двадцать мальчишек и девчонок, которые должны были готовиться ко сну, стояли в линеечку в трусиках и маечках, а мимо них, как командир, ходила Марина Петровна, заглядывая поочерёдно каждому в глаза, и, задавая один и тот же вопрос: «Кто взял конфету?» Сашка, весь багряный от страха и стыда, казалось, загорится ярким пламенем прямо здесь, но он держался, хотя уши уже дымились. Марина Петровна посмотрела на него прямо и пристально и ровным голосом спросила: «Саша, это ведь ты взял?»
– Нет, не я! – отпирался Санька.
– Зря ты так говоришь. Мы шкафчик обыскали…
– Это мне мама дала, когда я в сад пошёл, – придумал он на ходу.
– Да-а? Ну, вот она придёт сегодня за тобой, мы у неё и спросим…
– А зачем вы будете спрашивать? – смотрел на Марину Петровну Сашка глазами-капельками, заострёнными к носу.
– Мы же должны знать правду…
Сашка поджал губу и отошёл в сторону. Как же тут признаешься, когда на тебя смотрит вся группа…
– Хорошо, молчи.
Сашка молчал. И молчание это было мучительным. Он заглядывал в окно и смотрел, не идёт ли по знакомой тропинке его мама. Нет ничего хуже, чем ждать своего наказания. Это Сашка понял в шесть лет. Да, это чувство зародилось в нём в тот самый момент, как и другое…
***
– Надежда Николаевна! – обратилась к матери воспитательница, как только она вошла в группу. – Здравствуйте! Вы Саше конфету давали с собой в сад?
– Конфету? – оторопела Александрова. – Какую конфету?.
Сашке хотелось сползти по стене, превратиться в маленькую крошку и забиться под половицу, чтоб никто и никогда его не нашёл, не заругал и не опозорил.
– Да, конфету. Дело в том, что у меня со стола пропала…
Мать не стала дослушивать её речь. Поняв, в чём дело, она схватила при всех Сашку за шиворот: «Такой маленький, а уже вор!»
«Я просто хотел сладкого! – вырвался сын и убежал к своему шкафчику за одеждой. – Мне так её хотелось! Ты даже не представляешь, как! Вот я и съел!»
Мать, озираясь на Марину Петровну и, пытаясь делать вид, будто она проводит с Санькой воспитательную беседу, тихим голосом ему говорила: «Если бы ты мне сказал… Если бы попросил… Да что одну… Я бы тебе три купила!» «А я просил! И никто не покупал! Вам всегда было некогда! Всегда не до меня! Вот и взял, что подвернулось!» – кричал Сашка в слезах, закутываясь в клетчатый красно-коричневый колючий шарф.
Он схватил листок бумаги, на котором целый день что-то рисовал, и выбежал на улицу.
***
Стоять в углу Саньке приходилось нередко. Этой экзекуции он подвергался постоянно и за любую провинность. А тут – такой серьёзный повод.
– Я куплю две большие конфеты, и ты отнесёшь их Марине Петровне! Понял? – орала мамка.
– Понял… – ковырял пальцем Санька обои.
– Поковыряй ещё мне!
***
Сад находился недалеко от места жительства Александровых, буквально через дом. Поэтому Сашка с Витькой частенько ходили туда без маминого сопровождения.
– На – конфеты, – вручила она Саньке те заветные «Фламинго». – Извинишься и отдашь! Запомнил?
– Запомнил!
– Или мне пойти с тобой?
– Не-е, мам, зачем? Я сам… – уговаривал Сашка мать, в то время, как в его голове уже зрел план.
Бунтарская душа никак не могла успокоиться. Сладости ему приходилось видеть нечасто, а тут такая удача – сразу две большущие конфеты! Аж с ладошку! Сашка покрутил их в рукавицах и убрал в карманы. «Витька, ну чего ты там телишься? Догоняй!» – кинул он брату. Витька тащился сзади и, как обычно, немного поднывал: «Вот из-за тебя нам вчера всем попало. Опять мамку разозлил… Ты конфеты-то отдай… Сразу… Не забудь».