Вкус ледяного поцелуя
Шрифт:
– Она так и сидела? – стараясь не думать о том, как к произошедшему отнесется Дед, спросила я. Артем кивнул. – И лицо было закрыто?
– Думаю, он подошел, зажал ей рот, воспользовавшись плащом, чтоб крик не услышали, и полоснул ножом. Хотя, может, просто боялся взглянуть ей в глаза. – Он невольно поежился.
– Это маньяк-то? – присвистнула я.
– Хорошо, не маньяк. Тогда кто? Кто бродит по универмагу и убивает женщин ни за что ни про что? Ограбление исключается, у первой жертвы сумку даже не тронули, у второй ее вовсе не было. Здесь
– То есть все-таки маньяк? – спросила я, ни к кому не обращаясь.
– Если у тебя есть своя версия, охотно послушаем, – съязвил Артем.
– Для начала хотелось бы узнать кое-какие детали, – дипломатично пожала я плечами.
– Тело обнаружила Кузьмина Татьяна Петровна. Они с Тюриной работали вместе. По ее словам, Тюрина с самого утра чувствовала себя неважно, народу было мало, и она отпросилась попить чаю. Было примерно одиннадцать часов. Когда прошло полчаса, а Тюрина не вернулась, Кузьмина забеспокоилась и пошла ее проведать.
– Где она сейчас?
– Увезли на “Скорой”, похоже, сердечный приступ.
– И никто ничего не видел? – на всякий случай спросила я. Вешняков покачал головой. Я огляделась, по обыкновению прикидывая, где и как мог пройти убийца, когда зазвонил телефон. Звонил Дед.
– Что, черт возьми, происходит? – рявкнул он так, что мне пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. Мужчины нахмурились и дружно подтянулись.
– Еще одно убийство, – сообщила я покаянно.
– Знаю, что убийство. В приемной телефон без конца трезвонит, люди в панике, а вы… – Тут Дед, должно быть, вспомнил, кому звонит, и патетику попридержал. – Ты же сказала, о маньяке и речи нет? – сказал он с обидой.
– Ну, я так думала. Если честно, я и сейчас так думаю.
– Думай что хочешь, только сделай что-нибудь.
– Постараюсь. – Голос Деда исчез, вместо него раздались короткие гудки. Я отключилась и развела руками. – Убийцу надо найти. Общественность в шоке.
Все кивнули в знак согласия и закручинились еще больше. Дед так орал, что наш разговор они слышали, его настроение точно уловили и теперь готовы были к великим свершениям, лишь бы сменить его гнев на милость. Но, видно, у них, как и у меня, идей на этот счет было совсем немного.
Я вновь огляделась. Коридор, который далее чуть расширяется, еще витрины, дальше тупик. Кто бы ни был убийца, а рисковал он здорово.
– Здесь еще дверь, – заметив мой взгляд, сказал Вешняков и кивнул направо.
Маленький павильончик, пока еще недостроенный. Судя по стойке, торговать здесь намерены были дисками, кассетами и прочей продукцией в том же духе. Дверь я заметила не сразу, если бы не черная ручка на белом… Подошла, распахнула ее и оказалась в довольно просторном помещении. Отсюда вела лестница на второй этаж, узкая, явно не предназначенная для покупателей. Металлическая дверь прямо и пластиковая налево. Вешняков шел следом и комментировал:
– Железная дверь выходит во двор.
Он распахнул
– Туда послал кого-нибудь? – спросила я, указывая на жилой дом. Артем кивнул в ответ.
Впрочем, особо рассчитывать на удачу я бы не стала, расстояние приличное, а время самое неподходящее: дети в школе, взрослые на работе. Конечно, пенсионеры в такую погоду любят посидеть у окна, но опять же расстояние, да и домик из тех, где вряд ли особенно много пенсионеров.
Дождь закончился, лужи сверкали, а Артем, точно догадавшись о моих мыслях, заметил вслух:
– И собаку не пошлешь. Дождь прошел, какие уж тут следы.
– Это точно, – согласилась я и вернулась в здание.
Вторая дверь вела в коридор, а он, в свою очередь, в холл, выглядевший по-прежнему пустынно.
– Что ж, уйти было нетрудно, – порадовалась я неизвестно чему.
– Ага, – согласился Артем. – Я спрашивал, дверь во двор утром была открыта, машины подъезжали с товаром.
– И никто чужого не заметил? – подивилась я.
– Да здесь в каждом отделе свой хозяин, а магазинище огромный, в четыре этажа. Прикинь, сколько здесь народа? Разве разберешь, кто свой, кто чужой.
Решив, что в его словах сокрыта мудрость, я неохотно вернулась к трупу. Правда, в подсобку заходить не стала. Закурила, Сашка чихнул, а я сказала зло:
– Терпи или сиди дома. – Пес обиделся и отвернулся.
– Собака у тебя смешная, – заметил Артем. – Вроде и не собака вовсе, как будто все понимает.
– Это точно, – охотно согласилась я, так как в уме Сашки никогда не сомневалась. – С кем из работающих здесь успели поговорить?
– Да, считай, уже со всеми. Только что толку? Убитая работала в отделе три года, не замужем, характер, говорят, довольно склочный, особо ее здесь не жаловали.
– Оттого и прирезали, – горестно добавила я. Артем обиделся:
– По-твоему, это смешно?
– А кто сказал, что я смеюсь?
– Единственный человек, который вроде бы поддерживал с ней отношения, это убитая Иванова Елена. По крайней мере, ее с ней несколько раз видели.
– После убийства Ивановой девушку допрашивали? – кивнув в сторону подсобки, спросила я.
– Конечно, я посмотрел записи, ничего существенного… Даже не сказала, что дружили, “иногда встречались” – вот так вот.
– Может, и вправду не дружили, – задумчиво заметила я. – А накануне Иванова здесь не появлялась?
– Таких свидетельств нет. Последнее время они работали в разных сменах, я уже сравнил графики.
– Они могли встречаться вне работы…
– Ты думаешь… – нахмурился Артем. – То есть ты считаешь, что Иванова видела убийцу Вероники Серафимович и рассказала об этом подруге, то бишь Тюриной, оттого та и стала следующей жертвой?