Вкус ледяного поцелуя
Шрифт:
– Знаю, знаю. Сидоркина звонила из моего кабинета и даже по моей настойчивой рекомендации. Я своих людей знаю, а они меня. Контакт полный. Вот она и пришла посоветоваться, так, мол, и так, Семен Иванович, узнала я этих женщин, что в универмаге убили, а вот в затруднении, стоит ли звонить? Я, конечно, призвал ее к ответственности.
– А где можно найти Сидоркину? – мило улыбнулась я, сообразив, что дядя любит поболтать и конца этому не предвидится.
– Один момент, сейчас вызовем. – Он шагнул к деревянной перегородке. – Зиночка, найди Сидоркину по селекторной.
А я только
Минут через пять, в течение которых Семен Иванович неутомимо продолжал ораторствовать, дверь открылась, и вошла девушка лет двадцати, в джинсах и сереньком свитере.
– А вот, пожалуйста, наша героиня, – заголосил довольный Семен Иванович.
Девушка настороженно посмотрела на нас, а Артем протянул ей удостоверение.
– Вы Сидоркина? – спросила я, хотя могла бы и не спрашивать. Если честно, я почему-то ожидала увидеть старушку, из тех, кому до всего есть дело, и появление юной особы слегка меня удивило.
– Я, – согласилась она без всякой охоты, косясь на Семена Ивановича.
– Где мы могли бы поговорить? – спросил Артем, Семен Иванович засуетился.
– Из уважения к заслугам Ольги Сергеевны…
– Думаю, нам лучше пойти в кафе, – нахмурилась я, давая понять, что он может провалиться к чертям со своим уважением и моими заслугами.
Сидоркина равнодушно пожала плечами, и мы вместе покинули кабинет. Однако лишь только мы удалились от него метров на десять, девушка преобразилась, сонное выражение с ее лица исчезло, и она вполне отчетливо пробормотала:
– Козел.
– Это вы дядечку так? – усмехнулась я.
– А то… Зануда. Еще и руки распускает. Подкрадется сзади… Я ему на прошлой неделе ведром заехала, думала, уволит, ничего…
– А почему в уборщицах? С пропиской проблемы?
– Я на вечернем учусь, здесь зарплата хорошая, а работы я никогда не боялась. Работа не унижает, вот воровать – это грех. – Говорила она вполне искренне, и, сказать честно, мне она понравилась, шагала широко, уверенно, было в ней что-то мальчишеское.
Кафе наплывом посетителей похвастать не могло. Артем заказал кофе, мы устроились за столиком, а я попросила:
– Что ж, Аня, рассказывайте.
– Значит, так. Было это в прошлый понедельник. Мой участок, ну, где я убираюсь, возле камер хранения. Там я его и заметила.
– Его? – не поняла я.
– Ну, парня этого. Стоит, значит, парень, а я полы мою, он мне, конечно, мешает. Поначалу я внимания не обратила, что он кого-то высматривает, а потом увидела женщину возле первого выхода, он с нее глаз не спускал. Она ближе к дверям, а он, значит, за тумбу. Ну, думаю, не иначе как свистнуть чего хочет. Хотела подойти и предупредить ее, шпаны развелось, но тут она к нему повернулась и рукой махнула. В общем, ясно стало, знакомы они.
– И эта женщина была Вероника Серафимович?
– Ну, я не знаю, Серафимович или нет, не помню я фамилии.
Артем достал фотографию и положил перед ней.
– Она?
– Нет. Эту она встречала.
Мы
– Да. Это она.
– Точно? – чувствуя холодок вдоль спины, спросила я.
– Точно. Я ее хорошо запомнила, она тут минут двадцать стояла, поезд задерживался.
– И она встретила Веронику Серафимович, то есть вот эту женщину на фотографии?
– Конечно. Я уже об этом рассказывала.
– Кому? – в два голоса спросили мы.
– Ну, менту… милиционеру, что всех тут расспрашивал. Ходил с фоткой, то есть их тут много ходило, ну и ко мне подошел. Я ему все и рассказала.
– Когда вы с ним беседовали?
– В среду или четверг. В среду. Точно.
– Постойте, – нахмурился Артем. – Но ведь Иванова в тот момент еще была жива.
– Ну, меня спросили, видела ли я эту женщину… Серафимович то есть. Я все и рассказала.
– Про парня тоже? – уточнила я.
– Конечно. Объяснить же надо было, почему я эту Серафимович запомнила. Парень к ним так и не подошел. Женщины с вокзала, и он следом, и вроде как таится.
– Таился, или Иванова все-таки его видела?
– До того, как Серафимович встретила, конечно, видела. Я же рассказывала. А как встретила, в его сторону даже не смотрела. Она такая возбужденная была.
– То есть приезду Серафимович она была очень рада?
– Конечно. Я еще подумала, сестры, наверное. Или подруги, но давно не виделись. И Серафимович вроде как не ожидала, что ее встретят радостно, вроде настороженная какая-то была. А другая повисла на ней и все приговаривала: “Ника, солнышко…”
– И все это вы рассказали следователю?
– Ну… менту, что меня спрашивал.
– А фамилию его помните?
– Нет. Зачем мне фамилия? Я и на документы не смотрела.
– Он вас просил составить словесный портрет Ивановой и этого парня?
– Конечно. Я составила. Полдня потратила, даже голова разболелась.
Мы переглянулись с Артемом уже в некотором недоумении.
– А почему вы сегодня позвонили?
– Ну, как же. Вчера по телику в новостях две фотографии показали. Мы-то сколько мучились, но все равно не очень похоже получилось, а тут обе сразу. Ну, я звонить, что, мол, точно она, Иванова то есть.
– А кому звонили? Милиционер, что с вами беседовал, телефон оставил?
– Оставил, но я куда-то бумажку засунула. Позвонила 02, там телефон назвали. Вот и все.
А парня нашли? Боюсь, он не очень похожий получился.
Мы спешно допили кофе и простились с Анной.
– Что за черт, – бросил Артем по дороге к машине. – Выходит, все это время фоторобот Ивановой был в отделении, а я об этом знать не знал?
– Ну, такое случается. Артем, сегодня же, сейчас же звони в Бодайбо, вытряси из тамошних ментов всю душу, но все узнай об этой Серафимович. Должно быть что-то интересное. Женщина приезжает сюда, ее радостно встречают, а на следующий день она уже труп. При этом неподалеку маячит парень, с которым, похоже, встречающая хорошо знакома, но представить его “Нике, солнышку” не пожелала. У Ивановой имелись веские основания не рассказывать милиции о своем близком знакомстве с убитой. Ее допрашивали, но она промолчала.