Вкус соли на губах (СИ
Шрифт:
Уверенная в себе теперь, сильная, она стоит перед Сирениксом и обнимает его за шею, прощаясь. И шепчет: “Спасибо”. Целует соленые глаза и уносится прочь с Блумиксом, которого сама же и создала.
Флоре первой довелось познать песню - Блум же была последней.
Кардиналь, кардинал, кардиналь быстрее, беги быстрее, танцуй стремительнее. Зализывай огненными языками соленые раны. Зализывай и жги, жги так, как только умеешь. Слушает Блумикс, качает хорошенькой птичьей головкой и улетает с феями прочь, берет их под свои крылья. Сделает фей снова феями.
Сиреникс еще помнит эти моменты, еще помнит. Былью быль поросла,
Блумикс уже завершен, лежит себе с бледной кожей, перетянутой грязными бинтами. Туго член перевязан, туго соски стянуты. И только волосы горят красные, горят и ползут по сухой траве.
Дик и могуч Пирос. Буйствует здесь природа. Вулканы горят огненные, извергают лаву. Драконы дерутся, изрыгая из пастей своих пламя. Слышны раскаты грома - где-то собирается гроза. Уже ползут по небу лиловые тучи. По небу оранжевому, золотистому. Дикие здесь кустарники, много папоротников. Много камней, пустынь и огнедышащих гор. Пирос - остров дикости, буйства и первородства. Сирениксу здесь хорошо, потому что Пирос напоминает мир Древних. А Блумикс здесь рыба в воде: огонь вокруг, много огня, волосы его потому огнем и налиты.
Хорошо кардиналу на Пиросе. Хорошо, ибо питают горячие источники.
– Я поселюсь здесь, когда все закончится. Когда все забудут меня, - говорит Блумикс, а Сиреникс потягивается. Он тоже в человеческом образе: ради нового друга, ради Дафны. Но маска Торена сброшена - только истинное обличие. Крепкий мужчина и худощавый юноша.
Сиреникс смеется, ибо Блумикс ему нравится. Огонь и вода.
– А я остаюсь с ней.
– Ты любишь ее… А вот что такое любовь, змей? И все ли трансформации любят?
– интересуется Блумикс.
Над ними летят драконы. Огромные драконы, дикие, яростные, изрыгают пламя, но трансформациям все нипочем. Они не боятся. А им ли, всесильным? Это их драконы обходят стороной, обходят, потому что знают, что здесь к чему. Сиреникс улыбается - аловолосый ему нравится, нравится до дрожи в животе. Его хочется научить, ему хочется показать. Блумикс отвечает лукавым взглядом рубиновых глаз, и Сиреникс с усмешкой наваливается на кардинала.
Хороший ты мой, хороший.
Их губы сплетаются в странной страсти. Сиреникс - ошпаренный-обожженный, Блумикс - облитый ледяной водой. Они шипят и пузырятся, но тем слаще прикосновения. Губы касаются, трансформации играются, руками лаская сути друг друга. Блумикс согревает холодную воду, а та тушит вечный пожар.
Сиреникс зубами сгрызает бинты, зубами рвет все, освобождает стесненную грудь, а Блумикс дышит ему в плечо, позже - в спину, кусает, кусает, кусает. И целует губами, осторожно втягивая холодную кожу, оставляет засосы. На шее, спине, плечах. Кричит на все птичьи лады, когда Сиреникс входит в него грубо, с животной страстью. Здесь нет места нежности, только похоть и интерес.
Блумикс раздвигает ноги, Блумикс представляет себя опытной шлюхой, Блумикс урчит, словно голодная кошка. И набрасывается на Сиреникс, рвет его волосы и целует в губы, а змей душит его в своих стальных тисках.
Катаются на камнях трансформации, катаются под грозой, что на них движется, катаются под рев драконов и раскаты грома - лучший оркестр для этого секса. Кусаются, рвут друг другу волосы. Сиреникс прижимает к себе кардинала: не отпущу тебя никуда,
Так и милуются вдвоем, ибо нет ничего прекраснее, когда две трансформации понимают друг друга.
Это не любовь. Это даже не страсть. Это забота со стороны одного и интерес со стороны другого. У Древних все заканчивается соитием.
– Любовь - это когда больше нет тебя, а есть вы, - поучает Сиреникс.
– Ах!
– Блумикс смеется, когда змей снова входит в него.
– И ты любишь ее. А остальные?
– Не все. Энчантикс никогда не любил, - крик сотен птиц, и на секунду этот голос сильнее раската грома. Дует порывистый ветер, дует настоящий ураган, рвет алую шевелюру кардинала. Ах, совсем ты раскардиналился, огненный.
– А ты любил. Омегу любил.
– Паршивец…
– Валтор нравился. И Дафну ты любишь. Ты многих имел. И меня имеешь, - Блумикс говорит с человечьими интонациями, но голосом Древнего. Ему не разрешал считывать себя змей, но кардинал своим зрением видит больше остальных. Даже больше Энчантикса.
– Может, и у меня будет…
– Может, и будет…
И снова они молчат, снова катаются по земле, вгрызаясь друг в друга, желая познать. В страсти катаются, по камням острым катаются, раня спины, которые тут же заживают. А на скале под деревьями прячется Майя. За грозой пришла наблюдать жрица Пироса - секс трансформаций увидела. Благодать на нее снизошла. Молится Майя Дракону, а внизу вершится то, к чему и шло изначально все.
Лови эстафету, кардинал. Поймал уже?
Так ложись под меня, хороший. Лег? Так слушай… Расскажу я тебе сказку дивную, расскажу, как открыл напоследок фее технологий секрет один, тот, что в недрах памяти ее лежал. Тот, что спрятал один демон рогатый. Болью пропитан секрет и воспоминаниями личными.
Лежит Блумикс и урчит голодным котом. Слушать готовится. И Сиреникс начинает говорить. А где-то в Алфее бьется на кровати Текна, обхватив голову руками, желая прогнать открытые воспоминания прочь, но разве сделаешь это теперь? Хитер змей, лукав, сотворит напоследок подлянку.
Вой фея, пока воется.
Плыви Сиреникс, пока плывется.
Кардиналь кардинал, пока кардиналится.
Комментарий к Лови эстафету, кардинал
Таки Блумикс.
http://cs619118.vk.me/v619118860/15f53/3ycFBsWZu-I.jpg
========== Нелогично ==========
Расчеты, расчеты, расчеты. Логика, цифры, прошу, помогите. Текна снова бьется на кровати и почти воет, но уже не потому, что Сиреникс шепчет на ухо грязно-интимные истории безрассудных смельчаков, не потому, что на губах остается соленый вкус, и даже не потому, что тело отчаянно просится в Океан. Текна бьется на кровати от воспоминаний, разблокированных змеем. Прощальный подарок - горький подарок.
Проклясть его или нет?
Текна знает: еще легко отделалась. Змей ее не испытывал, змей ее не ломал, змей не дарил ей ласки нелюдей. Змей вообще брал от нее самую малость и не заходил дальше. Может быть, потому что Текна быстрее всего отошла. Или потому, что у нее совершенно не было эмоций. Да чушь это все. Эмоции всегда были, просто Текна умеет с ними работать, умеет раскладывать по полочкам и наводить порядок с помощью логики. Чувства нельзя же убрать или выключить. Их с трудом можно контролировать. Но их можно понять, принять и вложить хрупкую ладошку в уверенно твердую руку разума.