Вкус свежей малины

Сова Изабеля

К утру я начистила до блеска все кастрюли, сковородки, ножи, ложки, вилки. Обошлось практически без потерь, если не считать одной тарелки и кофейной ложечки. В пылу надраивания я согнула ее черенок. Я кончала гладить постельное белье (пожалуй, впервые в жизни), когда пришла Эва.

— Как ты себя чувствуешь? — Она огляделась. — Ну и ну. Какая чистота... Ты что, наняла бригаду гномов?

— Нет, воспользовалась магическим эликсиром. Достаточно одной таблетки, а результат сама видишь.

— Вижу. Ты хоть минутку подремала?

— Нет, и мне совсем не хочется.

Я бы еще чего-нибудь сделала, в тренажерный зал сходила бы, что ли, или в бассейн.

— Может, уберешься у меня на чердаке?

— С удовольствием. И на участке, и в гараже, а потом пойдем в бассейн.

Четверо суток энергии во мне было, как у атомной электростанции средних размеров. Первым делом я произвела уборку у Эвы и Иолы, а потом еще раз у себя. Во второй день вымыла всю лестничную клетку в нашем доме и полезла на чердак. На третий день я вскочила в пять утра после четырех часов сна. А напряжение... Я что-то должна делать, иначе меня разнесет. Все, еду к бабушке убрать ей квартиру. Вот он — труд, соразмерный моей энергии.

БАБУШКА

Антоний, второй муж бабушки, оставил ей в наследство отличную стометровую квартиру в стильном довоенном доме. Когда бабушка въехала туда перед самой свадьбой, там только что закончился ремонт. Пахло краской, и голос эхом отражался от пустых стен. Через пятнадцать лет бабушкина обитель напоминала нечто среднее между антикварной лавкой, «Цепелией», «Хербаполом»[3] и оптовым складом восточных товаров.

— Мне нужно чем-то заполнить пустоту после смерти Антония, — объясняла бабушка.

Они прожили вместе три чудесных года. Я не видела больше ни одной такой влюбленной пары. Они души друг в друге не чаяли, глаз не сводили друг с друга. Мир для них мог бы не существовать. Пара подростков в осеннем возрасте. Но настал день, когда сердце Антония не выдержало такого обилия эмоций и остановилось, отослав его высоко-высоко за облака. Бабушка осталась одна.

— Вы должны переехать ко мне, — позвонила она нам сразу же после похорон. — Я не вынесу этой тишины.

— Мама, но ты же знаешь, что это невозможно. Мы с тобой переругаемся уже через неделю. У меня должна быть чистота, как...

— ...в операционной... — закончила бабушка. — Вот у тебя и будет поле деятельности. Я предоставляю тебе сто метров пола, который ты сможешь мыть, скрести и дезинфицировать.

— Ты же прекрасно знаешь, что дело не только в дезинфекции. Я не переношу все эти картины, килимы, каплички[4]. — Мама всегда была приверженкой минималистского стиля «Икеи». — Не переношу весь этот хлам, все эти тысячи дурацких безделушек.

Разговор этот происходил двенадцать лет назад. С того времени количество дурацких безделушек увеличилась в несколько раз. На каждой стене — десятки картин и фотографий в красивых рамках. На любом предмете мебели — канделябры, лампы, серебряные сахарницы и множество фигурок святых. Каждая вещица из другой сказки, но все вместе как-то сочетается. Лубяная корзинка для ягод и бордовые витражи в окне. Православная икона и стены, выкрашенные

как в мексиканской гасиенде. Лампа в стиле модерн рядом с простой деревянной капличкой, купленной у татранского горца. Букет искусственного дельфиниума и рыбацкая сеть, повешенная на окно вместо занавески. Будет что начищать, У меня уже руки чешутся.

— Малинка! — обрадовалась бабушка. — Заходи. Я как раз пекла пирожок. Покажу тебе новое покрывало. Только поосторожней с этим столиком у окна.

— Я только на денек. Решила помочь тебе с весенней уборкой.

— С чем? Что это ты такая беспокойная? Дома какие-нибудь проблемы?

— Дома, на работе и вообще везде. Как обычно, — махнула я рукой.

— Я знаю, как тебе помочь. Говорила я тебе про святого Антония?

Бабушка всегда чуточку преувеличивает. Антоний был прекрасный человек, но чтобы сразу святой...

— Иногда кое-что рассказывала. Его что, уже к лику святых причислили?

— А! Ты подумала о моем Антонии? Нет, я имею в виду настоящего святого. На самом деле его звали Фернандо, он жил в Испании и сейчас творит чудеса.

— Это тот, который по безнадежным случаям?

— Не только. Он помогает во всем: найти работу, хорошо сдать экзамены.

— Жаль, что я не знала про него в феврале. А то я схватила две четверки.

— Ничего. У тебя же еще в июне сессия. И еще он помогает найти жениха. Для тебя просто идеальный святой.

— А откуда тебе известно, что у меня нет парня?

— Потому что в такой день ты целовалась бы с ним в парке, вместо того чтобы пугать бабушку уборкой. Шучу, Малинка, шучу. Я очень рада, что ты пришла.

— В таком случае с чего я могу начать?

— Тебе так уж охота? — Бабушка обвела взглядом комнату. — Да с чего угодно.

— А где ты уже убирала? Чтобы не проходить по второму разу.

— Как тебе сказать, — зарделась бабушка. — Еще нигде. То есть я собиралась, но подумала, что все равно такой хаос. Слишком уж маленькая квартира.

— Тебе бы во дворце жить.

— Антоний то же самое говорил. Но вернемся к этому святому с первым именем Фернандо... Достаточно произнести одну литанию в день — и все будет в порядке.

— А тебе он помог?

— Еще бы. Я теперь только к нему и обращаюсь. Благодаря ему я и нашла это покрывало. Сейчас тебе покажу. Где же оно?

Она принялась заглядывать во все ящики. Потом стала рыться в комоде и бельевом шкафу. Наконец взялась за буфет.

— Вот чертово покрывало. Все из-за недостатка места. Куда же я его засунула?

И в этот миг с верхней полки на пол свалился сверток веревочно-серого цвета.

— Вот видишь? Это святой Антоний.

— Действительно красивое. Тот, кто делал его, наверное, потратил года два.

— Год и три месяца, по четыре часа каждый день. У старушки ушло больше семи килограммов бечевки.

— Откуда ты знаешь? От нее самой?

— Нет, от ее младшей сестры. Сейчас я тебе все расскажу. У старушки умер муж. От инфаркта, как мой Антоний. Не странное ли совпадение?

— Бабушка, в Польше большинство людей умирают от инфаркта или инсульта.