Владигор. Римская дорога

Князев Николай

— Здесь так принято?

— Да, в этом мире забавы весьма странные. Люди, к примеру, любят поглядеть, как безоружного человека разгрызает на арене голодный лев. Чаще всего это приговоренный к смерти преступник… Но все равно, скажи на милость, какое удовольствие глядеть, как лев волочит по песку изуродованное тело, а кишки тащатся следом? — Осуждая, Филимон одновременно восхищался тем, о чем говорил. — Разумеется, я смотрел на все это из чистого любопытства. Клянусь Геркулесом, мне не понравилось. Меня чуть не стошнило, хотя я и сидел на задних рядах, где обычно располагаются смерды.

— Вижу, ты не терял времени даром…

Швырнув хозяину несколько мелких монет, Филимон

поднялся. Владигор решил, что лучше в этот раз уступить своему спутнику, — он еще слишком плохо ориентируется в этом мире. Что он видел — две улицы да пару лавок и высоченные дома. Не так уж много, чтобы понять, как действовать и куда идти. И он двинулся вслед за Филимоном, который уже успел прекрасно изучить Карфаген. Владигор постоянно оглядывался по сторонам — таких городов он еще не видел. Широкая улица, по которой они шли, шириною никак не меньше, чем три косые сажени, была вымощена камнем и пролегала строго с восхода на закат. По обеим ее сторонам высились каменные дома, поражавшие одновременно необыкновенной роскошью и необыкновенным однообразием. Каждый дворец (дома эти казались Владигору настоящими дворцами) являлся почти что точной копией предыдущего. Повсюду били фонтаны — то в виде каменной девицы или дельфина, а то и вовсе получеловека-полурыбы. Город был суетлив и весел — горожане прогуливались, о чем-то спорили, ссорились, торговались до хрипоты. То и дело коричневые от загара носильщики в одних набедренных повязках скорым шагом проносили мимо крытые носилки. По обеим сторонам улицы в первых этажах здания тянулись многочисленные лавки. Продавцы рьяно размахивали руками, зазывая к себе прохожих. Филимон не удержался и купил засахаренных фруктов, которые продавец насыпал ему на широкий, еще не успевший увянуть лист неведомого растения.

— Куда мы идем? — спросил князь.

— В бани, — отвечал Филимон. — В это время дня Африканец непременно торчит в банях.

— Ты забыл взять веник, — с раздражением заметил Владигор, разглядывая колоннаду из белого мрамора, окружающую роскошные сады.

Широкая аллея вела к огромному дворцу с ярко раскрашенными куполами.

«Верно, капище какого-нибудь местного бога», — решил Владигор, но, когда, заплатив два медяка привратнику, Филимон провел князя внутрь, тот увидел, что это в самом деле бани.

— Здесь что-то прохладно для бани… — заметил Владигор, оглядываясь.

— Есть комнатки, где гораздо теплее, я тоже по привычке туда сунулся, но потом выяснил, что там обычно парятся лишь убогие и больные. Сам посуди, зачем лишний жар, коли и на улице будто в печке. Наоборот, прохлада куда приятнее.

Филимон уже обзавелся банными принадлежностями, то есть горшочком с маслом и скребком.

— Ты что, в самом деле явился сюда мыться? — подивился Владигор.

— Африканец ужасный чистоплюй, он терпеть не может, когда от людей хоть чуть-чуть пахнет, впрочем, как и все римляне… Так что советую тебе помыться.

Синегорец подумал, что Филимон издевается над ним, и уже хотел вспылить, но сдержался. Происходящее вокруг казалось одновременно и прекрасным и нелепым — где-то у стен города произойдет в ближайшее время битва, жителям грозит опасность, может быть, завтра многие из них будут мертвы. Но вместо того, чтобы укреплять стены и собирать ополчение, они как ни в чем не бывало купаются в бассейне, разгуливают, в чем мать родила, по залам этого дворца, то бишь бани, обсуждают женщин, заказы из столицы на зверей для травли, цены на хлеб и вино… Повсюду слышался смех. Пронзительным голосом эпилятор призывал желающих воспользоваться его услугами. Но никто ни разу не произнес слова «смерть» или «война».

— О войне они ни на миг не забывают, —

шепотом объяснил Филимон. — Но говорить об этом слишком опасно — никто не ведает, кто же одолеет…

— Веди меня поскорее к своему Африканцу, — приказал Владигор, когда мытье было закончено.

— Спешить некуда, я только что узнал от бальнеатора, то бишь здешнего раба-банщика, что Африканец возлежит возле уличного бассейна и отдыхает после купания.

— От кого узнал? — переспросил Владигор.

— От раба-банщика. Ба, да ты еще не знаешь, что в этом городе масса рабов, которые обслуживают свободных людей…

Рабы… Владигор вспомнил запертых в амбаре людей с деревянными колодками на шеях… При одном воспоминании об этих несчастных ему сделалось душно. Кто-то проложил там, в Синегорье, загадочную тропку, ведущую в этот мир. Шел маг по дороге, а из его дырявого мешка сыпались диковинные вещицы. Люди их находили… Один подобрал — и убил лучшего друга. Старик подобрал — и соседей своих рабами сделал.

— …Наше положение несколько неопределенно, — разглагольствовал Филимон. — Разумеется, мы не рабы… Но и не граждане Рима. Что весьма неудобно в некоторых отношениях. Но я думаю, по этому поводу не стоит переживать. Не обращай внимания на подобные мелочи — погляди лучше на эти великолепные мозаики с цветочным орнаментом. На эти медальоны… Изображенные в них звери почти как живые… Я, кстати, только что познакомился с одним купцом. Хороший малый, хотя и хитер, что твой леший. Теофан из Селевкии. У него своя галера с двадцатью гребцами, обычно он возит в Рим зверей для травли. Кстати, Гордиан Африканский постоянно делал ему заказы. Это надо учесть…

Не переставая болтать, Филимон ввел Владигора в подземный зал. Здесь даже в жаркий полдень царила приятная прохлада. Потолок поддерживали четыре огромные колонны из серого гранита с капителями из белого мрамора. Каждая капитель была никак не меньше сажени в высоту. Направо и налево из зала вели порталы из белого мрамора с колоннами из порфира. Бани-дворцы… Одновременно — нелепица и чарующее великолепие. Владигор не мог сдвинуться с места — уходить отсюда не хотелось.

— Зачем ты меня сюда привел? — спросил он наконец. — Ты же сказал, что Гордиан где-то снаружи…

— Глупец. Просто полюбуйся, до чего красиво. Вернешься в Синегорье — построишь себе такую же баньку. Горы рядом, камня навалом. Проложишь удобную дорожку — и вперед. Ты ведь собирался поглядеть, что в этом мире и как. Вот и мотай на ус, смотри… Пути Перуна неисповедимы. Может, для этого он нас сюда и закинул.

Они наконец вышли к бассейну. Расположенный возле самого взморья, он овевался свежим ветром. Посетители, отдыхающие после купанья, могли любоваться морем.

— Вон наш старик… Смотри не говори ему о поражении напрямую… только намеками, как истинный халдей.

Владигор увидел возлежащего на каменном ложе дородного старика в легкой пурпурной тунике. Седые, коротко остриженные волосы отливали сталью. Прямой нос с четко вырезанными крыльями, овальная форма глаз с полуприкрытыми веками, искривленные в скептической улыбке губы, а также чуть приподнятые брови придавали его лицу странное выражение — смесь удивления и насмешливой снисходительности. Лицо его было почти точной копией, с поправкой на возраст, лица полководца, которого видел Владигор сначала погибшим, а потом воскресшим. Манеры старика были величественны, движения — неторопливы. Один раб мерно раскачивал над головой старика опахалом из страусовых перьев, другой натирал ему ноги благовониями, третий, совсем еще мальчик, держал подле старика чашу с прохладительным питьем. Четвертый раб, устроившись на корточках возле ложа своего господина, читал нараспев стихи.