Владимир Ост

Нагаев Сергей

Василий взялся за аппарат. Он успел отснять целую пленку, когда неожиданно услышал крик одного из наладчиков:

– Поберегись: время!

Часовщики, которые возились с механизмом, отскочили в сторону, как ужаленные.

Некоторые колеса, шестерни и валы часов вдруг закрутились с утроенной скоростью.

– Сейчас начнется, пошли наверх, на колокольню, – сказал Александр Карлович Василию. – Там эффект будет лучше.

Наводничий, смутно догадываясь, о каком эффекте говорит Александр Карлович, последовал за ним.

Они

быстро двинулись по винтовой лестнице.

Вот и люк, ведущий на колокольную площадку. Василий успел лишь по пояс высунуться из этого проема в каменном полу звонницы, и тут действительно началось. Колокола (наиболее внушительный и сановитый был подвешен под куполом, остальные – в арочных окнах) выдали с детства знакомый мотив. Но как выдали! Даже заткнув уши пальцами, Наводничий получил жуткую, невообразимую встряску.

По окончании мелодии он уселся на край люка и с кислой миной оглядел висящие вокруг него колокола, которые всё еще источали последние ноты.

– Система «Dolby surround»? – крикнул оглушенный фотограф.

Лицо Александра Карловича осветилось улыбкой радушного хозяина, сумевшего угодить гостю.

– Еще б не долбит, – сказал он и показал пальцем, на колокол, висевший прямо над головой фотографа. – Вот в этом, самом большом, сто тридцать пять пудов!

Наводничий задрал голову.

– Кстати. А с потолка пустить звук в кинотеатрах американцы, по-моему, еще не додумались. Или уже сделали?

– Это я не знаю… Так а зачем в кинотеатре колокола развешивать? По-моему, незачем.

– Золотые слова, Александр Карлович.

Василий начал фотографировать, а Александр Карлович уселся на стоящий на полу колокол и стал сгибать пассатижами какую-то проволоку.

– А этот почему не висит? – спросил Наводничий, ткнув носком туфли в сиденье часовщика. – Лишняя запчасть?

– А мы их все скоро поснимаем. Надо новые отливать.

– Во-от, – сказал Василий, – Готовый информационный повод: последний бой – кранты Курантам. «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает».

– Нет, не эта песня будет, – сказал Александр Карлович. – Другая.

– А, значит, вы и мелодию замените?

– Ага, мелодию будем менять на «Славься», композитора Глинки. Ну, чего? Вы, кажется, уже все, что можно, здесь сфотографировали. Может, пойдем вниз?

– Послушайте, а я вот как-то не заметил, где внутри башни место, откуда стрелки у часов растут?

– Это все равно вниз надо.

Александр Карлович полез в люк, за ним – и Наводничий.

Не прошло и минуты, как они оказались в том месте, откуда, по выражению Василия, стрелки росли. Оно располагалось в совершенно пустом помещении, где все четыре стороны были закрыты не стенами, а циферблатами. Циферблаты состояли из множества сшитых между собой металлических листов и оттого походили на лоскутные одеяла.

Наводничий подошел к одному из них. Не нужно было быть механиком, чтобы понять,

каким образом приводятся в движение стрелки часов. От их основания наверх тянулись передаточные цепи. Увлекшись рассматриванием осей стрелок, Василий чуть не наступил в стоящую на полу неглубокую прямоугольную ванночку, в которую с цепей стекало смазочное масло. Он чертыхнулся и тут только заметил в циферблате, прямо перед собой, небольшой трапециевидный ставень.

– Это что? – спросил Наводничий. – Отсюда прямо на улицу можно выглянуть?

– Конечно, – сказал Александр Карлович.

– А мне можно?

– Ну, я думаю, раз уж вас допустили сюда, то, наверно, можно.

Василий немедленно снял деревянный засов, вынул ставень из циферблата и высунулся наружу. Внизу, под часами, находился балкон, кольцом охватывающий Спасскую башню. Еще ниже он увидел зубья кремлевской стены, ведущей к Царской башне, которая по своей малости ничуть не закрывала собой башню следующую, Константино-Еленинскую. А дальше – перед Василием открылся великолепный вид на Васильевский спуск, на Москву-реку, Балчуг и вообще Замоскворечье.

– Это надо как-то использовать, – сказал Наводничий. – Александр Карлович, а на этот балкон внизу выход есть?

– Есть.

Василий заставил отпирающегося Александра Карловича высунуться из окошка, а сам сбежал вниз, вышел на кольцевой балкон и стал снимать наладчика, торчащего из нижней части циферблата.

– Александр Карлович, вы делайте что-нибудь.

– Да мне нечего здесь делать. Снимайте быстрее. А то мужики наши увидят – засмеют: я здесь – как кукушка в ходиках.

– Я прошу вас, Александр Карлович, плоскогубцами схватите какую-нибудь клепку на циферблате.

– Зачем?

– Ну, чтоб на карточке это выглядело. Вы как бы там что-то поправляете. Ну откуда читатель знает, надо вам тут что-нибудь поправлять или нет? Раз делаете – значит, так надо. А вот если вы просто так будете из окна смотреть, то тогда и правда, как кукушка. Понимаете? Ну!

Александр Карлович повиновался.

Затем Наводничий порылся в своем кофре и достал оттуда газету, на первой странице которой красовалось название: «Экспресс новости», – а чуть пониже: «Первый российский таблоид». Василий попросил часовщика спуститься, а когда тот вышел на балкон, показал ему на фотоаппарате кнопку и сказал:

– Нажмете вот сюда и снимете меня, хорошо? Наведете так, чтоб я был прямо в центре кадра. Я тут уже все настроил, вам надо только нажать на кнопку.

Наводничий побежал наверх, высунулся по пояс из окошка в циферблате, протянул вниз, в сторону Александра Карловича, руку, в которой была газета (сложенная так, чтобы было четко видно название), скомандовал часовщику начинать и ослепительно улыбнулся в объектив.

– В «Экспресс новостях» оторвут эту карточку с руками, – радостно бормотал себе под нос Василий. – Купят, сволочи. И хорошо купят!