Владимир Петрович покоритель
Шрифт:
Да уж, чего только не бывает. Оказывается, даже такое жуткое существо как крюкшер, ласку любит. Пропустил нас без каких было проблем, позволил, так сказать, к груди припасть. Напились мы от пуза. Потом долго отдыхали, развалившись прямо на земле, затем еще разок перекусили и наконец пошли выход, из этого подвала, на свежий воздух искать. С моим Мурзиком, это будет не сложно.
Из блаженства в клетку
Какое это удовольствие выползти из темного, сырого подвала
Мы валялись, на опушке леса, блаженно улыбаясь и прикрывая ладонями отвыкшие от яркого света глаза. Даже хош, вообще не знающая, ничего другого, кроме мрачных подземелий, блаженно урчала, грея на солнце вытянутое стрункой тело. Пели птицы, как они выглядят сказать не могу, не вижу, но красиво, что-то напоминающее и соловья, и жаворонка одновременно, дуэт двух завораживающих голосов в сольном исполнении, ни разу ничего подобного не слышал.
Не хотелось никуда идти, даже шевелиться не хотелось, так бы и лежал всю жизнь и смотрел в одну точку, на то, как покачивается на ветру листик дерева над головой. Я закрыл глаза, и улыбнулся, я был счастлив.
Всю идиллию нарушил громкий свист. Он прозвучал резко и где-то недалеко, резанув по нервам острой бритвой. Как же мне это все осточертело. Ну почему я просто не могу спокойно полежать. Почему этот мир, постоянно устраивает мне гадости. Вот думаешь сейчас просто так кто-то посвистел, от скуки или на радостях? Предчувствия подсказывают мне что, нет. Нет, это кто-то вновь хочет докопаться до моего покоя. Плевать. Пускай что угодно происходит не встану. Убивать будут не поднимусь. Лень.
Где-то рядом хрустнула под ногой ветка, и солнце заслонила тень. Пофиг. Я даже не пошевелился.
— Фаст! Тут беглые рабы. — Прозвучал чей-то голос у меня над головой. Я приоткрыл один глаз, и посмотрел на незнакомца. Ничего особенного, простой, худенький мужик, с реденькой русой бородой, стоит ухмыляется. Чего он тут мог увидеть веселого?
— Тебе чего от нас надо? Иди куда шел, не мешай отдыхать. — Я приподнял голову и осмотрелся. Из-за деревьев выходили еще трое, и все с топорами. Местные гопники, что ли? Даже смешно стало.
— Хош раздражена, и спрашивает разрешение их порвать. — Прозвучал в голове сонный голос Штросса.
Я сел и зевнул.
— Не надо убивать, пусть попугает, слегка. — Я сказал это, не обращаясь ни к кому непосредственно, получилось так, словно в пустоту пробурчал.
— Что? — Не понял стоящий на до мной мужик, но договорить не успел, так как был сбит с ног метнувшейся серой тенью, которая, не останавливаясь не на секунду, уже валила на землю остальных, незваных гостей.
— Лучше лежи, не нервируй Мурзилку. Она сейчас не в духе, в принципе, как и я. Что вам нужно-то? — Я посмотрел на побледневшее лицо нежданного гостя. — Чего молчишь?
— М…
— Ну так и охотились бы дальше, чего к нам-то пристали? — Я снова лег, закинув руки за голову. — Хотя стой. — Я окликнул уже вскочившего для побега гостя. — Что это за место? Да не трясись ты так. Никто тебя не обидит.
— Эт-то вллад-дения Ф-фаста Стуся. — Ответил он, косясь на улыбающуюся Мурзика.
Однако, что-то я погорячился с кличкой нового питомца, как-то убого слышится сочетание мужского рода в имени, и женским началом, в сущности. Во выдал, сам не понял, что сказал, но лирику в сторону, ошибку надо исправлять. Отныне будет: «Мурзилкой»
— Слышишь, Штросс, предай там Мурзику, что теперь она Мурзилка.
В голове прозвучал ленивый ответ свитяги, обозначающий что-то вроде: «Окей, шеф…».
— Чего? — Не понял куцебородый мужичек.
— Это я не тебе. Лучше скажи, где ваш Фаст сейчас находится, поговорить бы мне с ним надо.
— Так это… — Замялся мой собеседник. — Зверушка ваша на нем сидит и умывается.
Я покачал головой и с осуждением посмотрел на Мурзилку. Ну вот ни грамма сожаления у нее в глазах, усы лапой вытирает и облизывает, довольная, твою мать, нашла блин себе мягкую скамейку. Как неудобно вышло-то.
— Брысь, зараза такая. — Рявкнул я.
Ага, так и бросилась она выполнять мой приказ. Сидит сволочь, и клыки скалит, усы лапой разглаживает. Рожу умывает. Вот конфуз-то какой. Лариния и та в кулак прыснула. Вот чего тут смешного?
— Штросс, передай этой… — Я даже слова подобрать сразу не смог, для выражения своего отношения, как к самой кото-крысе, так и ко всему происходящему вокруг. — Ну ты понял кому. Что если не слезет с уважаемого Фаста Стуся, то назад в подвал пойдет, молоко сосать.
Подействовало. Вон как шустро Мурзилка со своего насеста спрыгнула. А смотрит-то как на меня заискивающе. Ну истинный котенок, так и хочется погладить. Во блин, а Фаст-то местный не встает, Глазенками лупает, бледный весь, бедолага, а подниматься не хочет. Надо помочь ему, подойти представляться, в грудь себя кулаком лупануть, этикет соблюсти, чтоб ему пусто было, ни дна ему не покрышки, и этикету этому, и смельчаку, головенкой трясущему, заодно.
Подошел я, в грудь себя кулаком саданул:
— Фаст Грост Кардир. — Говорю. — Вождь нескольких племен. Спасал свою подругу, Ларинию, из плена, в следствии чего, попал в затруднительное положение, и потому выгляжу неподобающе в данный момент.
Ну наконец-то подняться соизволил. Тоже в грудь себя хлопнул, головой кивнул, а вот глазенки то хитрющие, так и бегают, в них и страх, и любопытство, и подлость перемешаны. Не нравятся мне такие люди. Добра от них ждать не приходится. Помню я таких еще по прошлой жизни. Но тут выбирать и носом крутить не приходится. Бери, как говорится, что дают.