Владимир Путин: Четыре года в Кремле.
Шрифт:
Сергей Ковалев после 26 октября несколько раз заявил, что Путин «упустил свой шанс» стать миротворцем. Журнал «Свободная мысль» сделал вклейку в ноябрьский номер и сообщил своим читателям о гибели в результате спецоперации 165 российских граждан, включив в этот список и террористов: «ибо каждая человеческая жизнь бесценна». И. Мильштейн из «Нового времени» пытался доказать, что на Дубровке победил в конечном счете не Путин, а Бараев, в «остекленевших глазах которого была усмешка и торжество победителя».12 Газета «Версия» пыталась доказать, что «Альфа» применила в театральном центре не усыпляющий газ, а «высокоэффективное боевое отравляющее вещество нерв-но-паралитического действия, рассчитанное на то, чтобы убивать, а не просто выводить противника из строя».13 Военный обозреватель газеты «Совершенно секретно» Павел Фельгенгауэр с сожалением писал об убийстве «Альфой» женщин-смертниц, «хотя они находились в
Не было, кажется, ни одной глупости, ни одной вздорной версии, которая не была бы высказана. «Все это было организовано не международными террористическими центрами, а лицами из властных структур в России», — это заявлял политолог Николай Злобин.15 Сергей Кара-Мурза писал: «Интеллектуальные авторы нынешних терактов — Сахаров с Горбачевым и их преемники. Те, кто им аплодировал, жаловаться не могут».16 Депутат Государственной Думы от Дагестана Г. Махачев обвинил в организации террористического акта в Москве Бориса Березовского. «Это его почерк, его художественный вкус, — сказал Махачев. — Березовскому, выбитому из седла и опасному, как раненый зверь, нужна раскачка на Кавказе всех конфликтов, чтобы охотиться за собственной добычей».17
Поражение террористов в Москве вызвало распрю в горах Чечни. Масхадов попытался отмежеваться от Басаева и объявил о смешении Басаева со всех постов и передаче его дела в Верховный шариатский суд Ичкерии, Басаев объявил, что он продолжит войну с «российскими оккупантами», но другими методами. Усама бен Ладен, перечисляя «героические акции», проведенные в 2002 году его единомышленниками против «неверных», включил в свой немалый список и «взятие заложников в Москве».
Разного рода лживые версии случившегося почти не повлияли на мнение граждан России и на настроение народа в целом. Проведенные в ноябре социологические опросы показали не рост недовольства, а рост массовой поддержки населением страны политики и поведения Владимира Путина. В целом по России 70% граждан согласились с тем, что российский спецназ действовал в сложившейся ситуации «профессионально и грамотно». Среди москвичей 89% сочли правильным решение властей о штурме театрального центра, и только 7% опрошенных полагало, что было бы лучше решить эту проблему путем переговоров и уступок. На вопрос: «Как вы оцениваете в этой ситуации действия президента России В. Путина?» — 85% граждан ответило «очень положительно» или «скорее положительно».18 Комментируя поведение В. Путина во время кризиса, психолог В. Моросанова отмечала, что поведение президента России соответствовало всем канонам поведения лидера в кризисной ситуации. «Путин сразу появился на телеэкранах, отменил все зарубежные визиты, он находился на своем рабочем месте в Кремле. Он встречался с силовиками и не оттягивал принятие самых ответственных решений. И люди это увидели и оценили. Активная работа президента в Кремле с первых часов трагедии давала надежду, позволяла людям чувствовать себя более защищенными в ситуации, прямо скажем, отчаянной. Более того, решительность, которую проявил Путин, позволила почувствовать гордость за то, что Россия вышла очень достойно из этой ситуации. Наши власти смогли дать людям ощущение победы. Да, со слезами на глазах, но победы. Мы настолько привыкли к поражениям, что это ощущение победы очень важно для всех».19
В самом конце октября и в начале ноября 2002 года по всей Москве прошли проверки и обыски, в первую очередь — среди проживающих в столице чеченских семьей. Больших результатов они не дали. Самые радикальные призывы звучали почему-то со страниц газеты «Известия». «Мы участвуем в войне цивилизаций, — заявлял здесь Г. Бовт. — В этой войне не может быть компромисса. Надо забыть про Запад и Восток, про прежние союзы и коалиции, чтобы создать одну незыблемую коалицию: за выживание людей Земли. Нужно одно мужество — строить мир на демократических ценностях как единый взаимосвязанный организм, сражаясь со всеми, кто хочет увести цивилизацию в катакомбы средневековой религиозности и национальной разобщенности. Надо отбросить колебания по поводу Ирака. Теперь, после захвата более 600 заложников в центре Москвы, мир опять стал двухцветным. Черным и белым. Черно-белым. Не может быть колебаний: у человеческой цивилизации общий враг. И бороться с ним можно только вместе всем государствам, желающим сохранить человечество как биологический вид. Прочие страны, правители, организации, учения должны быть объявлены вне международного закона».20 Но это был тот же вывернутый наизнанку экстремизм. Увы,
Активизация военных действий в Чечне была, однако, после трагедии на Дубровке не столь значительной, как это можно было предполагать. Прошли зачистки и обыски. По подозрению в принадлежности к боевикам или за помощь террористам было арестовано около ста человек. Был приостановлен вывод из Чечни «избыточных» военных подразделений. Увеличилось число бомбардировок в горах. Бомбы падали и вблизи самых дальних горных аулов, которые раньше не подвергались зачисткам, и в которых еще не было лояльной к федеральным властям местной администрации.
Но были активизированы и политические усилия. Президент подписал Указ о создании чеченского МВД и об увеличении военных формирований из числа самих чеченцев. В. Путин провел несколько совещаний и встреч с авторитетными чеченскими общественными деятелями из Чечни и диаспоры. Было решено ускорить проведение референдума и принятие Конституции Чечни, а также проведение, в соответствии с этой Конституцией, выборов президента Чечни. Выступая на одном из таких совещаний, Владимир Путин сказал: «Сегодня, после трагических событий в Москве, специально заявляю: те, кто выбирает Масхадова, выбирают войну. Все эти люди, где бы они не находились на территории России или за ее пределами, будут рассматриваться нами как пособники террористов. Мы не против урегулирования спорных вопросов политическими средствами. Мы за. Однако хочу одновременно сказать: для нас террористы и их пособники — отдельно, а политический процесс — отдельно».
Все западные лидеры, а также лидеры стран Азии выразили свою поддержку усилиям России, свое возмущение захватом заложников и сочувствие по поводу жертв среди заложников. Однако реакция западной общественности и печати была более сложной. В самых первых сообщениях о захвате театрального центра в Москве западные газеты писали главным образом о «растерянности» России, российского правительства и президента Путина. Корреспонденты сообщали о хаосе, о неразберихе, которые якобы царили в оперативном штабе и в коридорах российской власти. Многие западные газеты писали о слабости России и о необходимости начать переговоры с лидерами боевиков, а также о необходимости уступок. Почти нигде не употреблялся термин «террористы». Речь шла о «борцах сопротивления», о «мятежниках», о боевиках, но не о террористах. Никто не хотел связывать деятельность чеченских террористов с террористической сетью «Аль-Кайды».
Некоторые британские газеты ставили акцию на Дубровке в прямую связь с «жестокой российской оккупацией Чечни и с теми страданиями чеченцев, которые большинство российских граждан умудряются не замечать».21 Американские газеты старались всячески подчеркнуть различие между акцией в Москве и событиями 11 сентября 2001 года в США. Гораздо более лояльной к России и к президенту Путину была немецкая печать. «Захват заложников в Москве и трагедия 11 сентября в Нью-Йорке — это звенья одной цепи терроризма», «Экстремисты сделали ставку на террор и тем самым предоставили аргументы в пользу продолжения война на Кавказе», «Если где-то в мире и оставались симпатии к освободительной войне чеченцев, то террористы их уничтожили», «Мировая общественность рассматривает теперь чеченских боевиков как часть пресловутой “оси зла”» — это выдержки из материалов немецких газет за 25—27 октября 2002 года. Много было спекуляций в западной печати и по поводу применения в борьбе с террористами усыпляющего газа. Действия российского спецназа получили полное и безоговорочное одобрение только в Израиле.
Конечно, события 23—26 октября в Москве были во многих отношениях беспрецедентными, и сами стали поэтому важным прецедентом, который будет тщательно изучаться политиками, военными экспертами, специалистами спецслужб. Свои уроки из этих событий должны будут извлечь спасатели, медики, организаторы массовых зрелищ, психологи и люди многих других специальностей. Большая работа предстоит следствию, особенно по части выявления связей террористов в Москве, вне Москвы, за пределами России.
Мы убедились, что современный мир городской и высокотехнологической цивилизации оказался очень уязвимым. Держать всю страну или большой современный город в напряжении могут и небольшие группы хорошо вооруженных и подготовленных преступников. И даже одиночки, как показал пример «вашингтонского снайпера», державшего в страхе весь Вашингтон в том же октябре 2002 года.
Да, конечно, для обеспечения безопасности развитых промышленных стран нужны сухопутные войска, флот, авиация, воздушно-десантные войска, танки и ракеты. Однако известный спор между большими начальниками и экспертами: что важнее для России — хорошая и мобильная современная наземная армия или хороший ракетно-ядерный комплекс, — этот спор принимает теперь новый оборот. России нужны все виды современного оружия и войска всех родов, но особенно важно развивать все виды специальных служб и самых разнообразных специальных средств и систем безопасности, потому что война с терроризмом ведется без линии фронта.