Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти

Бакин Виктор Васильевич

В.С.Высоцкий часто принимает участие в концертах, выступа­ет в телевизионных передачах, записывается на радио. Активно уча­ствует в шефской работе.

В.С.Высоцкий пользуется авторитетом и уважением в коллек­тиве театра.

Дирекция, партийное бюро и местный комитет театра рекомен­дуют т. Высоцкого B.C. для поездки во Францию к жене с 15 апре­ля по 25 мая 1973 года.

Характеристика утверждена на заседании партбюро от 1 мар­та 1973 года протокол № 4.

Директор театра Н.Дупак.

Для Владимира и Марины началось тревожное ожидание. Шан­сов на отказ было больше, чем на

получение визы. Наконец 30 марта начальник ОВИРа С.Фадеев подписывает главный документ — «за­ключение», согласно которому «претендент» В.Высоцкий после уп­латы госпошлины может получить загранпаспорт с желаемой визой. Заместитель начальника УВД Мосгорисполкома Г.Сорочкин утвер­ждает «заключение». Окрыленный «претендент» 2 апреля платит в банке госпошлину 361 рубль, больше чем в два раза превышающую его месячную зарплату в театре.

Все! Осталось сделать последний чисто формальный шаг — по­лучить загранпаспорт. Однако именно 30 марта 1973 года, в день утверждения «заключения», в газете «Советская культура» появи­лась известная статья новокузнецкого журналиста М.Шлифера «Ча­стным порядком». Большой поклонник творчества Высоцкого, на­чальник ОВИРа С.Фадеев сообщил, что отказ неминуем. 3 апре­ля Г.Сорочкин, только что подписавший Высоцкому разрешение на выезд, направил в Московский городской комитет КПСС «де­ло» Высоцкого с сопроводительным письмом следующего содержа­ния: «Направляется на решение Комиссии по выездам за границу при МГК КПСС дело Высоцкого В. С., ходатайствующего о выезде во Францию на 45 дней, с учетом статьи, напечатанной в газете «Со­ветская культура» за 30 марта 1973 года».

Марина решила использовать свои связи и позвонила в Париж другу семьи РолануЛеруа. Тот обещал помочь. И вот 17 апреля пас­порт с визой получен! По предположению Влади, вопрос решался на самом высоком уровне — «Жорж Марше хлопотал за нас перед са­мим Брежневым. Потребовалось доброжелательное вмешательство высшего сановника СССР, для того чтобы получить визу».

В.Туманов: «Марина сыграла большую роль в жизни Володи. Если бы не она, не ее участие в руководящих органах Французской коммунистической партии, власти обязательно нашли бы вариант, как всерьез прикопаться к Володе. В этом смысле Марина была, к счастью, его ангелом-хранителем».

Всего в «Выездном деле» Высоцкого будет оформлено двадцать два разрешения на выезд. Первое оказалось самым сложным.

Через четыре года (с апреля 1977 года) вопрос с визами не­сколько упростится. Высоцкий напишет требовательные заявле­ния в МВД от имени жены и своего на право неоднократного вы­езда. В обоих заявлениях Высоцкий изобразил ситуацию достаточ­но драматичной: отказ в просьбе чреват распадом семьи.

Выдержка из заявления, подписанного Влади: «Прошу разре­шить моему мужу многократно выезжать ко мне более оперативно, т. е. без соблюдения некоторых формальностей оформления, иначе под угрозу ставится наша совместная жизнь, наша семья».

Содержание собственного заявления Высоцкого аналогично: «Я не хочу переезжать на постоянное жительство во Францию — это вопрос окончательно решенный, а жена моя является, кроме всего, видным общественным деятелем — она президент общест­ва Франция — СССР и приносит большую пользу обеим странам на этом посту. <...> Я уверен, что право неоднократного выезда решит многие наши проблемы и сохранит нашу семью».

Оба заявления будут рассмотрены на

достаточно высоком уровне, и в результате ОВИР разрешит представлять «кучу блан­ков» только раз в год: «В соответствии с просьбой заявителя разре­шаем в порядке исключения установить следующий порядок оформ­ления документов для выезда его во Францию к семье: характери­стику с места работы и анкету он должен представлять один раз в год, все последующие поездки должны разрешаться Высоцкому B.C. по его заявлению произвольной формы...» И Минфин сдела­ет подарок — пошлина в размере 300 рублей будет взиматься тоже только раз в год: «При получении очередного разрешения на выезд в пределах полученного Вами документа о многократном пересе­чении границы СССР, вы будете дополнительно уплачивать госпо­шлину лишь в размере пяти рублей».

Высоцкий старался по мере возможного использовать предос­тавленные льготы: в период 1978 — 1980 гг. ему было выдано пят­надцать разрешений на выезд во Францию. Причем процесс оформ­ления визы по времени сократился с месяца и более до несколь­ких дней.

18 апреля Высоцкий и Влади на «рено» выезжают из Москвы через Белоруссию, Польшу и Германию в Париж.

Лента шоссе проходила по тем местам, где в 41-м советские войска, неся огромные потери, отступали до Москвы, а в 43-м гна­ли фашистов на запад. Ассоциации того времени Высоцкий выра­зил в цикле стихотворений «Дорожный дневник», который написал под впечатлением путешествия в апреле — мае этого года.

Здесь, на трассе прямой,

мне, не знавшему пуль,

показалось,

Что и я где-то здесь

довоевывал невдалеке.

Потому для меня

и шоссе, словно штык,

заострялось,

И лохмотия свастик

болтались на этом штыке...

В другом стихотворении этого цикла — «Ах, дороги узкие...» — он снова обращается к истории Великой Отечественной войны, ко­гда в 1944 году немцы громили антифашистское Варшавское вос­стание:

В моем мозгу, который вдруг сдавило

Как обручем, — но так его, дави! —

Варшавское восстание кровило,

Захлебываясь в собственной крови.

Советские танки медлили с помощью восставшим, так как по­литические задачи Армии Крайовой не совпадали с планами совет­ского руководства:

Военный эпизод — давно преданье,

В историю ушел, порос быльем.

Но не забыто это опозданье,

Коль скоро мы заспорили о нем.

В Варшаве погостили в семье друзей — Даниэля и Моники Ольбрыхских — в их доме на улице Драгунов. Потом Даниэль про­водил их до немецкой границы.

По дороге на несколько часов остановились в Западном Берли­не, который тогда называли «витриной свободного мира». Для Вы­соцкого это было потрясением прежде всего просто на чувственном уровне. Иной мир бил в глаза яркими красками, наполнял уши чу­жой речью. После советской скудости потрясало разнообразие ма­шин на улицах, изобилие на прилавках немецких магазинов. Это было скорее не удивление, а гнев и разочарование:

— Как же так? Они ведь проиграли войну, и у них все есть, а мы победили, и у нас нет ничего! Нам нечего купить. В некоторых горо­дах годами нет мяса, всего не хватает везде и всегда.