Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти
Шрифт:
Высоцкий постоянно чувствовал надзор органов за собой. В следующем году он напишет песню «Штормит весь вечер, а пока...», где есть такие строки:
Придет и мой черед вослед:
Мне дуют в спину, гонят к краю.
В душе — предчувствие как бред, —
Что надломлю себе хребет
И тоже голову сломаю.
Вспоминает М.Швейцер: «Во время съемок «Бегства мистера Мак-Кинли» прибежала Соня (второй режиссер С.Милькина) и сказала: "Сейчас звонили из КГБ и просили отпустить ровно на один час Высоцкого"».
Пока в КГБ и ЦК думают, что делать с «этой
Фильм «Иван да Марья» — сказочная комедия или музыкальная сказка (сценарий А.Хмелика, постановка Б.Рыцарева). В нем использовались традиционные народные персонажи и сюжеты из нескольких русских народных сказок.
Картина была насыщена песнями. Было несколько народных, но основной пласт написал Высоцкий. Понимая, что в чистом виде фольклор воспринимается трудно, особенно детьми, он написал 14 песен — и как бы народных, и в то же время адаптированных под современное восприятие. Это были веселые частушки, плачи, напевы. Целая вереница персонажей русских народных сказок оживает в этих песнях: и горемыка солдат, и верная любимому красавица, и лихой Соловей-разбойник, и совсем не страшная Баба-Яга, оборотень, неудачно «обернувшийся» дырявым плетнем, и скучающее в одиночестве привидение Тимоша...
Авторам фильма нравилось все, но им показались его песни слишком злободневными, а для фильма нужны были песни сказочные, абстрактные. Они понимали, что основой фильма становилась не сказка, а песни Высоцкого. А.Хмелик с обидой сказал: «Ты, Володя, тянешь одеяло на себя. Из сказки хочешь сделать мюзикл...» Не все песни вошли в фильм, а те, что вошли, были сокращены. Несколько песен этого цикла использует Г.Юнгвальд-Хилькевич в своей картине «Туфли с золотыми пряжками» (1976), а «Песню Марьи» Влади запишет на пластинку.
Высоцкому предложили сниматься в роли Соловья-разбойника, но он отказался, мотивируя тем, что, вопреки указаниям министра культуры Е.Фурцевой, будет играть роли только «положительных героев». Роль отдали ленинградскому актеру Николаю Лаврову.
Помимо песен для этого фильма, Высоцкий написал целый цикл песен-сказок. Здесь высветилось глубокое знание им русского фольклора, юмора и напевности. Все возможности разговорной речи он блестяще использовал в своих сказочных песнях.
Второй фильм этого периода — «Одиножды один» — снимал на «Ленфильме» друг Высоцкого Г.Полока. После неудач с фильмами «Интервенция» и «Один из нас» Полоку вообще отстранили от съемок. И тогда в его жизни появился сценарист Виктор Мережко. Он написал бытовую пьесу про полотера, оставшегося к концу жизни одиноким. С этой пьесой сценарист пришел к опальному режиссеру. С помощью И.Хейфица В.Мережко добился для Полоки возможности работать.
«"Одиножды один" для меня, казалось бы, совершенно не характерный материал, — вспоминает Полока. — Но меня заинтересовала фигура главного героя, мне хотелось сделать версию русского Дон Жуана. Ведь есть Дон Жуан французский, английский, немецкий, испанский — это вообще фигура блуждающая. А
Фильм снимался под неусыпным надзором руководства. Работать было сложно, потому что контролировался каждый шаг. Очень тщательно отбирались актеры. На главную роль пробовались Юрий Никулин, Евгений Леонов. А потом второй режиссер предложил кандидатуру Анатолия Папанова. И хотя на соблазнителя он вроде как не тянул, но актер был настолько гениальным, что съемочная группа решила рискнуть... На роль мужа дочери героя, который продолжил судьбу Вани Каретникова, пробовался Высоцкий. Его не пропустили, а в этой роли снялся Николай Караченцов.
Для фильма Высоцкий написал восемь песен и частушек. Среди них была и очень жизненная, будто списанная с чьей-то биографии, — «Я полмира почти через злые бои...». Но критики посчитали и сценарий, и постановку, и песни в фильме опошлением советской действительности, нарушением этики и безнравственностью.
«Помню, как принес он в главную редакцию «Ленфильма» тексты песен на утверждение, — вспоминал Г.Полока. — Редакторы выступали осторожно, но один из них, пользующийся репутацией знатока поэтической технологии, со снисходительным апломбом указав Высоцкому на несовершенство и корявость его стихов, дал несколько конкретных рекомендаций, которые всем показались убедительными. Тогда Высоцкий вынул из папки черновик и сказал: "Вот посмотрите и убедитесь. С того, что вы мне предлагаете, я начинал — и получились гладкие, хорошо отполированные, никого не задевающие стишата. Корявость и жаргон возникли как результат, как моя собственная интонация, прорыв к моему слушателю... — и добавил: — По-другому я делать не буду!"»
Из письма Высоцкого к Полоке: «...Я огорчен только тем, что снова мы не работаем вместе. Я все подстроил под это, но се ля ви. Комитет сильнее нас. Уже я перестроился. Но в следующий раз мы еще повоюем.
Впрочем, песни-то мы успели всобачить. Кстати, про песни... Студенческую песню надо начинать как бравый, хвастливый, верноподданнический марш, а потом переходить на нечто туристское, а в конце и на вагонно-блатное под чистые гитары. Но мелодию не менять. Хорошо бы, если бы они в это время курили, да и выпить не грех, а Ваня чтобы подпел: "Зато нас на равнине не сломаешь..."»
Третий фильм — фильм С.Говорухина «Контрабанда».
Для него Высоцкий пишет две песни: «Жили-были на море...» и «Сначала было Слово...». 29 марта песни для фильма были записаны в Доме звукозаписи на улице Качалова. Красивое танго о любви двух океанских лайнеров Высоцкий исполняет дуэтом вместе с Н. Шацкой. В фильме на эстраде только Шацкая, голос Высоцкого за кадром.
В это время режиссер Георгий Данелия подбирает актера на главную роль в свой фильм «Афоня». Претендентов играть роль — сантехника-выпивохи Афони Борщева — было предостаточно. Афоню «примеряли» В.Проскурин, В.Золотухин, Г.Бурков, Б.Щербаков, В.Меньшов, Н.Караченцов, В.Долгоруков, В.Носик и даже Д.Ольбрыхский...