Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти

Бакин Виктор Васильевич

Чтобы довершить полноту сюрприза, я расставила мебель так, будто она век тут стоит, а сама ушла. Лена, вернувшись из инсти­тута, конечно упала в обморок, но уже не на пол, а на новый синий диван. Увидев в окнах свет, я вернулась насладиться Лениным по­трясением. Мы поликовали и стали звонить знакомым — звать на обмывание диванов. Позвонила я и Володе. Он расспросил о мебе­ли: хорошая ли, венгерская или румынская. «И денег хватило?» — «Тютелька в тютельку. Не осталось ни копейки, а завтра суббота — за детьми ехать». — «После спектакля заеду, привезу».

Заехал Володя. Похвалил диваны. Хмыкнул неопределенно на наше веселье. Дает

нам деньги — новенькую сторублевку. Или мы правда сторублевок тогда еще не видели. Или просто не сумели во­время остановиться, только Лена с подругой ее хвать с двух сторон: «Ой, какая красивая!» — и пополам. И Володя уехал... Сторублевка, конечно, ни при чем. Я обменяла ее наутро в банке.

10 февраля 70-го состоялся официальный развод.

Мы ведь действительно с Володей по-хорошему разошлись... У нас не было никаких выяснений, объяснений, ссор. А потом подо­шел срок развода и суда. Я лежала в больнице, но врач разрешил по­ехать, я чувствовала себя уже неплохо. Приехали в суд. Через пять минут развелись... Время до ужина в больнице у меня было, и Во­лодя позвал меня на квартиру Нины Максимовны. Я пошла. Володя пел, долго пел, чуть на спектакль не опоздал. А Нина Максимовна слыхала, что он поет, и ждала на лестнице... Потом уже позвонила, потому что поняла — он может опоздать на спектакль.

Когда я ехала в суд, мне казалось, что это такие пустяки, что это так легко, что это уже так отсохло... Если бы я сразу вернулась в больницу, так бы оно и было...»

«Разошлись по-хорошему» — это не совсем так... Желание до­садить чем-то бывшему мужу, как часто и бывает в подобных слу­чаях, выражалось в запрете или ограничении на встречи с детьми, и не только отцу, но и его родителям. При первой попытке официаль­ного развода судья попыталась уговорить супругов подумать: все-таки двое детей... На следующем заседании на вопрос судьи, настаи­вает ли муж на разводе, Высоцкий заявил: «Не настаиваю...» Раз­вели их только с третьего раза. По словам друзей, Людмила смогла восстановить Аркадия против отца, а с Никитой Владимир встре­чался тайком. Потом придет покаяние: «Я до такой степени привык­ла считать детей своими детьми, что ужасно недооценивала, как им это важно — отец. И в чем-то, наверное, я их обделила».

В.Янклович (администратор Высоцкого): «Для него вопрос с сыновьями очень сложно разрешался. Ведь Люся Абрамова в какой-то момент вообще лишила его права общения с детьми. И он это жутко переживал. И поскольку я в последние годы как бы во многих его чисто бытовых вещах участвовал как администратор, то даже привозил бывшей семье деньги от него. Всю зарплату с премиями, которую Володя получал в театре, он полностью отдавал детям».

Из дневника В.Золотухина: «16.02.1970. Вчера Володя позволил себе несколько. Привел детей на спектакль, на «Пугачева». Прибежа­ла Люська, в кабинете Любимова устроила ему сцену: «Если ты за­держишь детей, я вызову милицию и устрою скандал, отпусти сей­час же, дети должны спать». — «Люся, я тебя прошу, я хочу, чтобы дети посмотрели меня на сцене!» — «Они еще увидят не один раз, я тебе обещаю, как будет дневной спектакль, мы придем и посмот­рим...» — «Люся, ну Валера с ними посидит...» Хорошо, вошел шеф... Володька мог уже не сдержаться. Начали вытаскивать детей. Ребя­тишки закапризничали, стали садиться на пол...»

Весной 70-го года на Беговой среди гостей появился Юрий Овчаренко — человек сложной, интересной судьбы, инженер по об­разованию, пробовавший себя в разных профессиях, в том числе и в журналистике. Вскоре Людмила вышла замуж за Овчаренко, и дети обрели отчима, который умело организовал жизнь и досуг семьи: велосипед, зимние прогулки на лыжах, бассейн

«Москва»,

Исторический музей, зоопарк с заходом в кинотеатр «Баррикады», лазанье по руинам в Царицынском парке, собирание грибов, кол­лективные генеральные уборки квартиры... Все это оказалось не­обходимым и своевременным — мальчикам необходим был рядом взрослый мужчина...

А весной 73-го в канун Пасхи у Аркадия и Никиты появилась сестра — Серафима Юрьевна Овчаренко. Мальчики сразу полюби­ли Симу и разбавляли заботы взрослых своей помощью: и гуляли с ней, и носили на руках, и пели песни, и пеленали даже, и хохота­ли над ее первыми словечками. Одиннадцатилетний Аркадий с удо­вольствием помогал по хозяйству — ходил в магазин и в молочную кухню за кефиром.

Нина Максимовна считала Симу своей внучкой, носила ей гос­тинцы. На работе, под стеклом рабочего стола, рядом с Аркашиной и Никитиной лежала у нее и Симина фотография. И Сима считала, что баба Нина — ее бабушка, раз она бабушка ее братьев... Высоц­кий иногда навещал эту семью. Сима кричала: «Бабы Нины Вовоч­ка пришел!» Она знала, что он сын Нины Максимовны. Она люби­ла бабы Нининого Вовочку. Вот только не знала тогда, что он отец Аркаши и Никиты. И не знала, что он знаменитый артист, певец и поэт. Высоцкий с гордостью и горечью говорил, что есть хоть один человек на свете, который его любит не за славу, не за «мерседес» и не за талант, не по родству даже, а за него самого.

Потом Людмила вместе с мужем едет в длительную команди­ровку в Монголию. «Там, в Монголии, прошли счастливейшие годы моей жизни», — скажет она в одном из интервью. Однако ее брак с Юрием Овчаренко оказался недолгим. У Аркадия и Никиты оста­лись смешанные воспоминания о нем.

Аркадий: «Такой скромный был мужчина, который даже зани­мался нашим воспитанием с братом, но, правда, недолго. Оказалось, что у него полным-полно своих детей в других городах, они нача­ли по одному приезжать...»

Аркадий и Никита учились в школе под фамилией матери — была договоренность с директором школы — до восьмого класса. При том семейном положении, в которое попали ребята, это было очень умным решением для исключения сплетен и пересудов. Но отец мальчиков переживал — однажды он пришел от детей домой расстроенным: «Мама, я видел Аркашины тетради, на них написа­но: «Аркадий Абрамов»...» Зато сплетни и легенды об отце, которые ходили по Москве, детей не коснулись. В восьмом классе Аркадий и Никита стали Высоцкими.

Младший Высоцкий перешел в спортивную школу, а стар­ший — в специальную математическую. Аркадий в то время лю­бил астрономию и математику, а Никита увлеченно занимался бас­кетболом.

Хотя Людмила не любила, когда мальчики встречаются с от­цом без нее, они часто у него бывали. Никита успел увидеть отца по-настоящему как актера. Он чаще, чем Аркадий, бывал на кон­цертах и в театре.

Никита Высоцкий: «Соединяться стало то, что им сделано, с тем, что это именно он, только года за три до его смерти. Было лето, он зашел, мама сказала, что вот Никита балбесничает, валандает­ся без дела. Он: давай-ка в театр. Я пошел на его спектакль и был придавлен. Стал серьезно слушать его песни, ходить на другие спек­такли».

Когда Аркадий перешел в 10-й класс, а Никита в 9-й, Влади­мир пригласил Людмилу к себе на Малую Грузинскую, чтобы об­судить дальнейшую судьбу сыновей. Он сказал, что куда бы ребята ни захотели поступить — хоть в литинститут, хоть в военную ака­демию, — куда угодно, он это сделает. Самому ему тогда хотелось, чтобы Аркадий поступил на геологический факультет, а Никита — в Институт военных переводчиков. Еще его беспокоило, не пьют ли они? Нет ли у них каких-то рискованных друзей?..

Весь период раздельной жизни Высоцкий старался помогать Людмиле и сыновьям.