Владивосток - Порт-Артур
Шрифт:
Крейсера Того-младшего Камимура отправил в догонку за броненосцами контр-адмирала Дева, дабы те соединено шли к Чемульпо. Но вот вернуть "Адзуму", отправленную к проливу Лаперуза, куда вроде бы, по информации дозорных миноносцев, ушел с захваченным транспортом "Богатырь", не удалось. Судя по всему, повреждения телеграфной станции в недавнем бою либо некачественно устранили, либо возникли новые проблемы, но на вызовы "Адзума" не отвечала уже часов пять.
Перед выходом в море Того-младший успел рассказать Камимуре о последних минутах его старинного друга Исибаси. Тот, в роковой для него день боя при
Добивать его русские не стали, понимая, видимо, что крейсер и так обречен. "Нанива" Того-младшего успела подойти до того, как "Такасаго" ушел на дно, и снять всю уцелевшую после артиллерийского боя команду. Но когда контр-адмирал прокричал Исибаси, стоящему на мостике в гордом одиночестве, что он на крейсере остался один, и теперь должен уходить сам, тот лишь улыбнулся и отрицательно покачал головой. На последовавший прямой приказ флагмана: "капитан первого ранга Исибаси, покиньте корабль", он задумчиво закурил сигарету, и попросив передать императору его извинения за потерю "Такасаго", приложил руку к козырьку фуражки в прощальном салюте...
Последнее, что видели с мостика уходящей "Нанивы", была одинокая фигура на палубе кренящегося "Такасаго". Неторопливо пробираясь через кучи обломков, командир делал последний обход вверенного ему корабля. Потом Исибаси нежно, как по щеке любимой женщины, провел рукой по броне рубки, прощаясь со своим таким быстрым, изящным, но, увы - оказавшимся столь непрочным и уязвимым кораблем... Докурив последнюю сигарету, капитан первого ранга ушел в рубку, разделив судьбу своего крейсера.
Вздохнув о слишком раннем уходе старого друга, Камимура решил, что при первой же возможности навестит Исибаси в храме Ясукуни, тем более что его поступок полностью соответствовал кодексу Бусидо. Разве пожелаешь лучшего прощания с миром офицеру Императорского флота и самураю? Он, Хикондзе Камимура, мог искренне гордиться своим другом. Он всегда был таким: честным и решительным, безудержно храбрым, может быть даже его храбрость иногда летела впереди трезвого расчета? Может быть... Но, следуя по пути Воина, если судьба предоставляет выбор между жизнью и смертью, самурай должен не задумываясь выбирать смерть... Как же, все-таки, он красиво ушел...
Однако действительность вскоре оторвала вице-адмирала от ностальгических размышлений, и командующий 2-й боевой эскадрой направился на совещание, по поводу ремонта его наиболее поврежденных крейсеров. С "Идзумо" и "Такивой" все было более менее ясно. Как только обстановка позволит - установка новых бронеплит взамен пробитых, замена выбитых шестидюймовых орудий, латание труб и вентиляторов, восстановление водостойкости отсеков и все. Но что делать с кормовой башней "Якумо"? Собрание флагманов и флотских инженеров рассматривало
– Черти и демоны побери это 10-дюймовое орудие на "Кассуге"!
– в сердцах бросил командир "Токивы" Иосиацу, - оно одно нанесло нам больший урон, чем вся остальная артиллерия русских! Хвала Оми Ками, что у русских не хватило ума стрелять из него по моему крейсеру. Получи "Токива" снаряд в башню с пробитием брони, я бы сейчас с вами тут не сидел.
При этих словах один из флотских инженеров, флагманский механик Цукару Ямазаки, усмехнулся и вдруг застыл с полуоткрытым ртом. Минуты три он как завороженный смотрел в стенку, а потом притянул к себе лист бумаги и начал что - то быстро черкать карандашом. Видевший это Камимура, молча поднял вверх палец, призывая собрание к молчанию, чтобы не спугнуть посетившее Цукару состояние сатори. Через еще пять минут, механик вернулся в реальность, и, с удивлением, увидел устремленные на него ожидающие взгляды.
– Мне вдруг пришло в голову - ремонт башни все одно не возможен, элеваторы тоже разбиты, да и новых восьмидюймовок нам в Японии взять негде. Может тогда устроить русским тот же сюрприз что и они нам? Не ремонтировать вообще, а делать все заново? Я тут прикинул, у меня получается, что одиночное орудие калибра 10 дюймов, с легким щитовым прикрытием, вроде вполне входит и по весу и по габаритам. Проблема только с заряжанием - для 10-дюймового снаряда уже нужна механизация, и собственно, где взять это самое орудие...
Дальнейшая дискуссия велась уже вокруг карандашного наброска, и вечером в Британию, Аргентину, Италию и Чили полетели телеграммы, обязывающие морских агентов в этих странах выяснить возможность срочной закупки одного десятидюймового орудия системы Армстронга.
Адмирал Того стоял на мостике флагманского броненосца "Микаса" и флегматично смотрел на заходящее солнце. "Символично", - отметил про себя японский командующий, - "действительно, судя по событиям последних нескольких дней, сейчас явно не время "восходящего солнца".
Стоявшая у борта корабля плавмастерская, шум работающего оборудования, шипение пара и грохот клепки лишний раз напоминали об этом. Получивший не смертельные, но достаточно серьезные повреждения во время боя у Эллиотов, флагман Соединенного флота смог, наконец, зайти в Мозампо для того, чтобы устранить в базе повреждения, требовавшие использования специализированного оборудования и станков. Заниматься ремонтом у Эллиотов, зная, что эскадра Макарова вновь в любой момент может выйти в море, было слишком рискованно, да и плавкрана там так же не было. Кроме того, за это время сюда подвезли и все орудия, которые сейчас заканчивают монтировать вместо разбитых.
Того отдавал себе отчет в том, что стратегически его переиграли. По большому счету только то, что три из семи русских броненосцев не развивали в бою свыше 14 узлов, позволило избежать катастрофы. Конечно, трагическая гибель "Фудзи", "Оттовы", десятка эсминцев и миноносцев, а также почти всех транспортов, не что иное как поражение. Однако это болезненное и обидное поражение не стало тем разгромом, который, надо думать, русские изначально и замышляли. А все ведь действительно могло обернуться трагически...