Владычица морей
Шрифт:
– Врешь, врешь!
– весело перебил его Петр.
– Каждый моряк нуждается в крепкой гавани за своей спиной. Даешь ли ты мне, капитан-лейтенант, право найти тебе супругу по своему усмотрению?
– Государь, - снова начал Мягков, и голос его задрожал.
– Не смею скрывать от тебя, что сердечная рана меня мучит...
– Вот и славно!
– с жаром воскликнул царь.
– Тем более надлежит тебе в брак вступить, чтобы счастливой семейной жизнью душевные травмы превозмочь. Еще раз тебя спрашиваю, капитан-лейтенант, желаешь видеть меня своим сватом?
Иван
– Решено, - объявил государь.
– Обещаю тебе, капитан-лейтенант, что найду тебе супругу по душе. Ну, может, крива будет или пышностями отлична, так это и к лучшему, в семье будет спокойно и благополучие семейное на том держаться будет!
– Государь!
– жалобно выкрикнул Мягков. Стоящий рядом Апраксин незаметно, но больно толкнул парня в бок мясистой ладонью, пальцы которой украшены были драгоценными перстнями:
– Молчи, дурак! Целуй государю руку да благодари!
– Решено!
– сказал Петр Алексеевич.
– Завтра едем свататься. Потом благодарить меня будешь.
– Он подмигнул капитан-лейтенанту Мягкову, хитро прищурился и приказал: - А ну налейте ему, а то от радости на капитан-лейтенанта истинно столбняк напал! Не каждому такое выпадает, что государь сам ему сватом вызывается быть! Завтра же поутру жду тебя при дворе! Приказываю быть в мундире и при шпаге, чтобы бравым видом своим ты невесту с первого взгляду в полное восхищение привел!
Час спустя пьяный Иван Николаевич жарко дышал в лицо брату:
– Утоплюсь! Ей-ей, утоплюсь! Не надо мне государевой невесты, не люба она мне будет! Слышишь?!
Раилов растерянно и напуганно оглядывался по сторонам и лишь бормотал:
– Молчи! Молчи, дурак! Обоих погубишь! Люди кругом! Услышат да донесут!
Капитан Бреннеманн выслушал обоих братьев и философски сказал:
– Любовные недуги лечит э-э... любовь, господа! Прав государь, не тот счастлив, кто с ума от страсти сходит, а тот, у кого этой страсти э-э... выход есть. Перемелется, Иван Николаевич, еще и рад будешь, что достойную супругу тебе государь подыщет.
– А ну как и в самом деле крива будет?
– с пьяной безнадежной обреченностью всхлипнул Мягков.
– На што она мне, кривая да толстая?
– А пойдемте, господа, на корабль?
– предложил старый моряк.
– Есть у меня там ром, из э-э... далеких испанских колоний доставлен. Посидим, поговорим о жизни, о странностях, что порою судьба человеку э-э... представляет.
– Заодно и Ванька со своей холостой жизнью попрощается, - ввернул Раилов.
Лишь к утру Мягков забылся на "Посланнике" непрочным похмельным сном. И снилось ему, что идет он в церкву с дородной и пышною дамой, а из толпы любопытных на него жалобно глядит Анастасия, вся оборванная да несчастная. Оставил Иван дородную невесту свою, шагнул было к милой Анастасии, но тут ему путь капитан Бреннеманн преградил:
– Битте, господин Мягков, следуйте нужным курсом, государь лучше знает, что вам в жизни нужно, он за все государство радеет. Что же вы к нему с таким недоверием,
Толкнул его Мягков, только не сдвинуть ему Иоганна Бреннеманна, крепко тот его держит и хрипит в ухо:
– Пора, пора, господин лейтенант, невесту заставлять ждать э-э... крайне негоже!
Мягков тяжело сел на постели, а в каюту уже входили два Гаврилы, держа отглаженный мундир и белоснежную сорочку. В руках у Раилова, что вошел следом, была шпага. А из-за брата выглядывал взволнованно юнга Степаша Кирик с кувшином холодной воды в руках.
– Вставай, Иван Николаевич, - сказал Иоганн Бреннеманн.
– Негоже будет, коли государь тебя ждать станет. Да и невесту заставлять ждать э-э... крайне негоже!
– Знать бы ее еще, - угрюмо сказал капитан-лейтенант Мягков и покорно склонился над деревянной бадейкой.
– Лей, Степка, дай здравым мыслям в больную голову прийти.
5. СВАТОВСТВО МОРЯКА
К государеву дворцу подъезжали в экипаже с разными чувствами - капитан Мягков с тоскою и тупой покорностью судьбе, капитан Бреннеманн с вальяжным достоинством, капитан Раилов с некоторой восторженностью и радостным недоумением, к которым примешивалась гордость за брата, а юнга Степаша Кирик, примостившийся на запятках, с жалостливым чувством к молодому капитану и нетерпеливым ожиданием праздника.
Петра Алексеевича ждать долго не пришлось. Вроде бы и выпил накануне немало, и курева не чурался, да и спать поздно лег, а вот выглядел государь на редкость свежо, ей-ей, свежо.
– А-а, братцы!
– вскричал он с живостью.
– Вовремя явились, я уж было решил за вами дежурного офицера посылать, да вижу, что уважаете вы своего государя - долго ждать его не заставили!
– Верный подданный не может заставлять своего государя ждать, - заметил капитан Бреннеманн, еле заметно морщась и покачиваясь от железной схватки царя.
– Сие противоестественно самому государственному устройству, герр Питер!
– Старый служака!
– с одобрением оглядел капитана Петр, слегка его отстранив от себя.
– Прав был Франц, верно и с доблестью служишь ты государству Российскому, Пора бы тебе его за Отчизну признать, а России - напротив - тебя за сына своего!
– Давно почитаю матушку-Русь новым и дивным Отечеством своим, - сказал Бреннеманн.
– А коли так, то что ж у тебя жена с детьми вдали от семьи да матушки России?
– сверкнул кошачьим круглым глазом государь.
– Мало жалован?
– В достаточной степени, государь, - с достоинством поклонился старый моряк.
– А коли так, то выписывай семью, - с некоторой суровостью заметил Петр. Всему твоему потомству на благо России работа найдется. Коли станут России верность блюсти, милостию нашей обижены не будут.
Он повернулся к унылому капитан-лейтенанту Мягкову.
– Что-то жених не особливо весел!
– дернул щекой.
– Зрю я, огорчить меня хочешь дерзостью нежданной?Иван Николаевич промолчал, покорно склонив голову перед царем.