Владыка пещерных фейри
Шрифт:
Время шло. Императрица буравила владыку фейри злым взглядом и явно не собиралась следовать правилам игры.
Казалось бы, он задал ей совсем простое задание: уступить своим желаниям.
Почему она боялась это сделать? Что скрывала? Чего стыдилась?
Пауза затянулась. Артефакт, похоже, устал ждать. От рулетки начал подниматься красноватый дымок.
— Что происходит? — голос Идиады дрогнул.
Ленты цветного дыма заклубились вокруг ее фигуры. Императрица отмахивалась от них, но те льнули к ее рукам
— Останови это!
— Я не могу это остановить. Ты согласилась на игру. Если не выполнишь задание добровольно, магия артефакта тебя заставит. Прости, я не собирался просить ничего, что вызовет у тебя затруднение.
— Значит, у меня нет выбора?
— Боюсь, что нет.
Ириада глубоко вздохнула, и после ее вздоха клубы алого дыма втянулись в центр рулетки. Это говорило о том, что императрица сдалась и готова продолжить игру.
Сердце Тил-Линга затрепетало от предвкушения.
Вот-вот он узнает самое горячее желание своей возлюбленной.
Сейчас эта замкнутая особа, привыкшая прятать свои истинные чувства за семью печатями, сделает то, чего в эту конкретную минуту хочет больше всего на свете.
Глава 4
Сначала в глазах Ириады читалось обещание мести, ведь вскоре должен был настать черед Тил-Линга отвечать на ее вопросы и выполнять задания. Затем сквозь ярость проступило смирение, и выражение лица из злого стало уязвимым.
Ириада отвела взгляд, замялась, и вдруг показалась королю фейри непривычно хрупкой. Ничто в ней сейчас не напоминало изворотливую владычицу огромной империи, что правит своим народом железной рукой. Она даже обняла себя за плечи, будто в теплом, лишенном сквозняков помещении ей неожиданно стало зябко.
Выбирая для нее задание, Тил-Линг надеялся, что желание Ириады связано с ним, что сейчас ему откроются ее тайные чувства и фантазии. Но не совершил ли он роковую ошибку? Эта яркая женщина могла хотеть чего угодно. Например, близости с другим мужчиной. Или того, что никоим образом не касается желаний сердца и плоти.
Словом, от своей возлюбленной Тил-Линг ожидал всякого.
Но только не того, что она в итоге сделала.
Отодвинув в сторону рулетку, Ириада потянулась к нему с беззащитным видом и горящим румянцем на щеках.
Не для того, чтобы поцеловать.
Не для того, чтобы ударить.
Она не оседлала его бедра и не начала срывать с него одежду, чтобы предаться животной, разнузданной страсти.
Нет.
Ее ладонь мягко надавила Тил-Лингу на грудь, заставив его откинуться спиной на постель.
После с тихим вздохом, в котором слышалось смущение, Ириада уютным калачиком свернулась у него под боком.
Тил-Линг опешил.
Голова любимой приятной тяжестью лежала у него
Подумав, Тил-Линг накрыл эту суетливую руку своей широкой и теплой.
На миг Ириада напряглась, словно хотела вырвать свою кисть из плена чужой ладони, но потом расслабилась — передумала.
С ее губ слетел еще один слабый вздох. Едва слышный, обреченный, полный унижения.
— Так вот, чего ты хотела больше всего на свете? — потрясенный происходящим, Тил-Линг скосил взгляд на артефакт: ячейка, до того горевшая ярким рубиновым светом, погасла.
— Молчи, — шепнула возлюбленная ему в грудь. — Пожалуйста, ни слова.
Владыка улыбнулся. Внутри, под ребрами, зародился маленький пульсирующий огонек, сгусток тепла. Он рос, бился, словно второе сердце, пылал жарким крошечным солнцем, и тепло растекалось по всей груди. И дальше — по всему телу.
Блаженно прикрыв глаза, Тил-Линг наслаждался их невинными объятиями, ощущением спокойствия и уюта.
Ириада не шевелилась. Дышала через раз. Пальцы Тил-Линга теперь лежали на ее запястье, прямо на переплетении вен, и он чувствовал толчки ее пульса, частого и неровного.
Тишина в гнезде звенела эхом потревоженной струны. Он знал, что, если скажет хотя бы слово, нарушит хрупкое равновесие, в котором они застыли, а ему хотелось растянуть этот прекрасный момент подольше, превратить время в густеющую смолу.
Он до сих пор не мог поверить своему ошеломляющему открытию.
Это сильная, волевая женщина, порой казавшаяся Тил-Лингу бесчувственной, мечтала о нежности и объятиях. Ей, как и любой другой, хотелось немного побыть слабой, погреться в чужом тепле, ощутить заботу и поддержку. Тот груз ответственности, что Ириада как владычица Аталана несла каждый день, был способен подкосить всякого. Постоянные набеги орков на восточные границы, дворцовые интриги, покушения на жизнь. Конечно, она устала. Даже циничным стервам ничто человеческое не чуждо. Нет ничего удивительного в том, что Ириада желала расслабиться в объятиях мужчины, который ее любит и не предаст. Все время играть роль железной императрицы утомительно.
Теперь Тил-Линг понимал: любимая прилетела к нему не ради новых выгодных соглашений и даже не для того, чтобы предаться похоти. Не физической близости она искала, а душевного тепла, но признаться в этом — показать слабость, что для таких, как Ириада, стыдно и унизительно, совершенно недопустимо. Ни за что не открывай никому свои уязвимые места — вот ее девиз. Когда ты сросся со своей броней, снять ее можно только с кровью и мясом.
— Моя очередь, — Ириада отстранилась от него с хмурым видом. Изо всех сил она притворялась, будто ничего особенного не произошло.