Владыка Пустоты 3
Шрифт:
Сглотнув вставший в горле комок, девушка бросилась сквозь беснующуюся толпу к выходу. В ушах бешено стучала кровь, затмевая крики людей.
— Скорее, Полина! — крикнул Лука, вырываясь из капища. — Господи, если что-то случилось с сестрёнкой или матушкой, я!..
Сжав в руках остывший, треснувший амулет, она обернулась. Завывающий над капищем ветер качал ветви деревьев и ленты на посохе жреца, стоявшего возле алтаря. На его лицо падала зловещая тень, но девушка увидела, как он улыбнулся.
— …
Я медленно открыл глаза. Голова болела так, будто ей пробивали ту самую брешь в воротах «Вавилона». В нос ударил запах медпрепаратов с легким оттенком альвитина. Я сморщился от солоноватого привкуса крови во рту и, проморгавшись от слепящего света, осмотрелся.
— Очнулся, — заметил второй мужской голос, низкий и суровый. — Передай Петру, чтобы запускал машину, скоро вылетаем.
— Что происходит? — я оглянулся.
Рядом со мной стояли два рослых мужика в тёмно-серой форме, в черных перчатках и плащах с гербами тайной службы.
Понятно. Опричники. Аями предупреждала, что лучше держаться от них подальше. Что ж, теперь деваться от них уже некуда. Я коснулся рукой гудящей головы и поморщился: за рукой потянулся прозрачный шланг капельницы с желтоватой жидкостью внутри. Позади раздался тревожный писк приборов, а датчик на пальце легонько завибрировал.
— Сколько я провалялся?
— Почти двое суток, сударь, — без тени почтения произнес первый. — Лопатин, позови кого-нибудь, пусть снимут всю эту сбрую, пока я сам этим не занялся.
Я посмотрел в окно: над горами вдали вставало солнце. Значит, двое суток, плюс день на поиски Кирсанова и Аксеньевой. Можно считать, я выиграл Карине три дня. Надеюсь, пигалица не теряла времени даром и успела разработать лекарство для Есени.
— Что с Кирсановым и Аксеньевой? — спросил я, но опричники лишь непонимающе переглянулись. — С теми двумя, которых мы спасли из-под завала.
— А, эти, — хмыкнул второй. — Парень в интенсивной терапии, у него сильное истощение от кровопотери, плюс облучение альвой. Но скоро вернется в строй.
— А девчонка?
— Увезли утром на вертолёте в центральный госпиталь. Запихали в капсулу со раствором стабилизатора, обвешали трубками — и поехали.
Я сипло выдохнул. Софья получила критическую дозу альва-излучения. Еще в вертолёте я заметил, что всё её тело было покрыто линиями зомбификации. Болезнь прогрессировала на глазах.
— Ох, Софья… — прошептал я, как в палату вошла медсестра и принялась снимать с меня многочисленные датчики и трубки.
— Выйдите из палаты, господа, — недовольно буркнула она. — Пациенту надо переодеться.
— Заканчивайте скорее, — опричники вышли за дверь. Я прислушался к их голосам: из-за тонкой перегородки их было отлично слышно.
— Подожди пока здесь, я предупрежу Темникова, что мы вылетаем. Вот же напасть на наши головы, будто не хватало нам волнений среди мещан…
— Третий отдел уже
— Что, что, подавлять, — хмыкнул первый. — Император разберётся.
— Я закончила, — медсестра кивнула мне и протянула одежду. — Как будете готовы, выходите.
Но я не успел даже надеть рубашку, как опричники снова вошли в комнату. Взволнованные и серьёзные, они обступили меня, как конвоиры.
— Идём, вертолёт ждёт нас.
— Может хоть объясните, куда ведёте?
— В императорский дворец, — мрачно ответил первый, подтолкнув меня к выходу. — Лично государь будет вас допрашивать. Шагайте, сударь.
Глава 16
Москва. Центральное Управление Опричнины.
Концентрация альва-частиц 3,1 на миллион.
Темников сидел на полу темной камеры карцера, закрыв глаза. От бетонного пола тянуло холодом, в воздухе витал запах сырого камня и затхлости, но все ощущения и мысли он отметал на десятый план, погрузившись в медитацию.
Электромаг должен был упорядочить свои мысли перед тем, как залезть в чужие.
Конечно, вывернуть сознание преступнику можно было и так, без подготовки и не упорядочивая сознание. Но после такой экзекуции подсудимый превращался в пускающий слюни овощ с мозгами, пропущенными через мясорубку.
Сейчас же дело требовало ювелирной точности и филигранного исполнения. Тем более, что за воспоминаниями подсудимого через его разум будет смотреть сам Император.
И здесь, во тьме карцера, это ему удавалось лучше всего.
Но не в этот раз.
Вдох. Он очистил разум от мыслей, эмоций и ощущений, оставляя лишь пустоту. И в этой пустоте снова и снова проявлялись страшные образы из прошлого.
Лицо матери, — простой служанки, изнасилованной дворянином, которому она служила. Полные злобы глаза людей, год за годом насмехавшихся над ним и кричавшим в спину «Бастард! Ублюдок!..». Кнут напившегося отца, всякий раз приходившего к ним в комнату с матерью и избивавшего женщину до кровавых отметин.
Жар в венах, когда ему впервые открылась магия. Испуганные глаза мамы, велевшей держать это в тайне.
Отблески пламени в ночь, когда за отбившимся от рук дворянином пришёл карательный отряд князя Вайнера. Тело матери, закрывшей собой это никчемное убожество, по какому-то недоразумению давшее ему жизнь.
Но Вайнер не тронул князя, в ту ночь напившегося пуще прежнего. Это сделал он, незаконнорожденный ублюдок, волей судьбы унаследовавший всю мощь магии своего отца.
Тайное стало явным. В ту ночь он бежал из дома, осиротевший и обездоленный, а в ушах стояли слова Вайнера: «У тебя сутки, чтобы исчезнуть, парень».