Влас Дорошевич. Судьба фельетониста
Шрифт:
Эти публикации в «Одесском листке» явились продолжением «восточной темы» в творчестве Дорошевича, начавшейся несколькими легендами в «Московском листке». Но источником служат уже не столько книжные сюжеты, сколько собственные наблюдения и знания, приобретенные во время путешествий. Тема эта будет развиваться в нескольких национальных аспектах — арабском, индийском и китайском. Позже они оформятся в такие циклы, как «Сто золотых китайских сказок», «Турецкие сказки», «Индийские легенды», «Арабские сказки». Поначалу это произведения больше экзотического характера. Психологическая и социальная нагрузка в сказках и легендах этого времени, как в той же «Легенде о просхождении клеветников», еще относительно невелика. Экзотика преобладает в японских зарисовках «Гейши», публиковавшихся с подзаголовком «Игрушечные нравы игрушечной страны» [512] . Хотя и они имели несомненное познавательное преимущество для читателя, мало осведомленного о японском быте. Тем более любопытной и даже смелой выглядит попытка Дорошевича уже с чисто художественными средствами вторгнуться в такую своеобразную тему, как семейные отношения в Китае. В иллюстрированном приложении
512
См.: Там же, 1898, №№ 269, 271, 273, 275, 278, 285.
513
Там же, 1897, №№ 276–296. Отд. изд.: Дорошевич В. Му-Сян. Китайский роман. М., 1901.
Абсолютным контрастом в сравнении с застывшим в веках, медитирующим Востоком стал Запад — американские впечатления Дорошевича. Цикл очерков «Америка (Из моего путешествия по Соединенным Штатам)» [514] представляет собой своего рода художественно-социологическое исследование, о чем говорят и сами названия — «Янки и его душа», «Американские газеты», «Американские адвокаты», «Янки в области литературы и искусства». Дорошевич развивает «американскую тему» в русской литературе и журналистике, начатую очерками Г. А. Мачтета, запечатлевшими жизнь США 1870–1880-х годов, после окончания гражданской войны, и продолженную повестью В. Короленко «Без языка», а затем публицистическими циклами М. Горького «В Америке» и «Мои интервью» (1906 г.). Сатирические краски преобладают в изображении самодовольного и суперактивного янки, для которого «доллар — это все!» Но при этом отмечается «понятное самохвальство богача, который ничего не получил по наследству, а все создал только своим трудом». Эти «беглецы из Европы» действительно создали «великую Америку», хотя многое претит в ней русскому журналисту. Прежде всего витающий над всем дух чистогана. В Штатах Дорошевич неожиданно увидел нечто сближающее их с Одессой, в преуспевающем янки обнаружились черты одесского миллионера. И тому и другому близка забота богачей, содержащих публичные дома, о высокой нравственности. Он был свидетелем сцены, когда в нью-йоркском порту отправляли на пароходе обратно в ее страну молодую беременную итальянку, и, естественно, возмутился этой буржуазной «добропорядочностью»: «Америка, улицы которой по вечерам переполнены падшими женщинами, приходит в ужас от девушки, готовящейся стать матерью».
514
См. Одесский листок, 1898, №№ 146, 148, 151, 152, 155, 158, 162, 172, 176,178. Републикация отд. очерков: Вокруг света, 1907; Дорошевич В. Золотая лихорадка. М., 1982.
Протест вызывает и мещански-потребительское отношение янки к искусству, когда «произведение ценят тем выше, чем дороже оно стоит <…> И вы кончаете тем, что не идете осматривать музей, от которого так воняет деньгами». Когда он явился в редакцию «Нью-Йорк Геральд Трибюн» и отрекомендовался сотрудником русской газеты, с ним стали разговаривать только после того, как он показал номер «Одесского листка» и американцы увидели, что гость представляет «very big newspaper», поскольку в Америке ценится «все большое». В свою очередь, ему «было дико брать в руки эти отпечатанные на отличных машинах огромные листы объявлений, именующие себя „газетами“». Отталкивала и доходящая до полного пренебрежения моралью страсть к сенсации и стремление свести газету к «винегрету из рисунков».
Отмечая «здравый смысл» американцев, Дорошевич не может пройти мимо такого явления, как распространенность суеверий в американском обществе, наполненном всевозможными «пророками» и «медиумами». И находит объяснение этому явлению: «Это протест духа, запертого в ходячую машину. Это естественная, законная реакция! Янки должен увлекаться всем сверхъестественным, потому что доллар — это уж слишком положительно. „Надо же что-нибудь для души“. Ах, плохо жить душе у бизнесмена: ее кормят куда хуже, чем тело». По-своему протестует и душа американского негра, о чем свидетельствует очерк «Черная Маргарита». В поставленном в Огдене спектакле по трагедии Гете «Фауст» Маргариту играла негритянка, что составляло предмет гордости местных негров. Они бурно переживали за судьбу девушки и радовались тому, что Фауст готов ради нее продать душу дьяволу. Но на следующий день (спектакль шел три дня), во время второго действия, разыгрался страшный скандал: когда Фауст отказался жениться на Маргарите и убил ее брата Валентина, разгневанные черные зрители хлынули на сцену, грозя судом Линча «этому негодяю» и «его гнусному сообщнику, дьяволу». Антрепренер проявил стойкость и, вместо того чтобы быстро убраться восвояси, напечатал в городской газете статью, в которой извинялся перед зрителями за поступки доктора Фауста и одновременно просил их проявить терпение и дождаться окончания спектакля. И зрители в самом деле были вознаграждены: в конце спектакля сатана проваливался в ад, Фауст женился на Маргарите, и их брак благословлял «доблестный негр Валентин, который, оказывается, был только ранен и которого по ошибке сочли за мертвого». С тех пор «Фауст» триумфально идет во всех городах Америки, «где есть хоть тысяча негров» [515] .
515
Одесский листок, 1899, № 76.
Влас
«Одесский листок» был в ту пору, что называется, на подъеме. В газету стекалось множество интереснейшего материала из самых экзотических уголков земного шара. Издатель Навроцкий понимал, что успех нужно развивать, поэтому в декабре 1897 года в объявлении о подписке на следующий год редакция известила, что «огромный интерес, возбужденный путешествием г. Дорошевича, заставил нас придти с ним к соглашению о новой его поездке в Палестину. Святая Земля всегда приковывала к себе внимание всего мира. Описание ее, особенно в такие дни, как дни Святой Пасхи, конечно представит огромный интерес. Описание это будет иллюстрировано рисунками, изображающими все, что представляется в Св. Местах особенно интересным» [516] . Конкуренция между материалами самого Дорошевича была так сильна, что палестинские очерки (результат поездки в марте-апреле 1898 г.) появились в печати ранее цикла «Америка» (родившегося в результате путешествия 1897 г.). Публикация очерков под названием «Палестина» началась 23 апреля и закончилась 18 сентября. Редакция не без гордости объявила, что «они обратили на себя внимание не только у нас, на Юге, но и на Севере, где и будут выпущены отдельным изданием известной книгопродавческой фирмой „И. Д. Сытин и К“ под общим заглавием „В земле обетованной“ с рисунками и видами Палестины» [517] .
516
Там же, 1897, № 310.
517
Дорошевич В. В земле обетованной (Палестина). М., 1900.
Очерки о Святой Земле получились в основном популяризаторскими, но одновременно занимательными, живописными. Автор ведет читателя от гробницы Георгия Победоносца в Лидде к Гефсиманскому саду в Иерусалиме, в дом первосвященника Анны, проходит крестным путем Христа, вступает в храм Гроба Господня и мечеть Омара, в Святую Пещеру в Вифлееме и монастырь Иоанна Предтечи недалеко от Иерихона. Рассказывая о различных святынях Палестины, Дорошевич вместе с тем стремится показать историческую сложность завязавшихся здесь национально-религиозных узлов. «Нельзя представить себе религии более пестрой, более мозаичной, чем та, которую исповедуют мусульмане в Палестине.
Все культы здесь сплелись вместе.
Они поклоняются христианским, магометанским и еврейским богам наравне и одинаково. Христос, Моисей и Магомет для них священны почти в одной и той же степени.
Магометанские женщины ходят молиться Божией Матери и поклониться могиле Рахили.
Георгий Победоносец и Давид, победивший Голиафа, для них одинаковые святые, почти одно и то же лицо.
Предания христианства, еврейские сказания и легенды Корана сплелись для них в одно целое» [518] .
518
Там же. С. 19.
Сюжеты мусульманских и древнееврейских легенд, постоянно возникающие в очерках, наводят сегодняшнего читателя на мысль о неестественности национальной вражды, бушующей нынче на Ближнем Востоке. Впрочем, «дух любви» и в ту пору не всегда жил «здесь, около этих священных мест». И тогда шла борьба между католическими монахами и греками за «места, освященные преданиями» [519] . «Фанатизмом и нетерпимостью» «веет от толпы», собравшейся в Храме Гроба Господня в субботу Страстной недели на торжество священного огня. Свои «процессуальные» конфликты у греков и армян, у коптов и сирийцев. В любую минуту готова вмешаться «масса турецких солдат, вооруженных словно для битвы».
519
Там же. С.61.
С возмущением рассказывает Дорошевич об антисанитарных условиях, в которых перевозило в Святую Землю российских паломников «Русское общество пароходства и торговли». «Каторжный» пароход, на котором он плыл на Сахалин, выглядел намного приличнее. И очень раздражали западные туристы «в белых тропических костюмах, в широкополых пробковых шляпах, с огромными биноклями через плечо, беспрестанно щелкающие затворами моментальных фотографических аппаратов». «Они смеются там, где плачут, громко разговаривают там, где молятся шепотом, и ходят в шляпах в христианских храмах» [520] . Впрочем, в щелканьи фотоаппаратом он и сам был не промах. Книгу палестинских очерков украшают десятки его замечательных, вполне профессионально сделанных снимков.
520
Там же. С. 134.