Власть и наука
Шрифт:
– Ну что, Вениамин Григорьевич, тяжко?.. Мне тоже тяжко!
Другую историю мне рассказали Андрей Дмитриевич Сахаров и Елена Георгиевна Боннэр. Мы разговаривали вскоре после их возвращения из незаконной 7-летней ссылки в Горький. Зашла речь о Лысенко, о том, как он в день провала Нуждина в академики шипел на Сахарова: "Таких под суд отдавать надо". И вдруг Елена Георгиевна спросила:
– Андрей, а ты помнишь, как мы пришли с тобой в академическую столовую, я что-то замешкалась у входа, а ты прошел в центр обеденного зала, как вдруг из-за углового стола вскочил Лысенко, подбежал к тебе, церемонно про-тянул руку и многозначительно ее пожал.
Андрей Дмитриевич, вспомнив эту курьезную выходку "колхозного академика", добавил:
–
Так и оставался Лысенко до конца своих дней (он умер в 1976 году) научным руководителем "Горок Ленинских". Каллистратов тоже года три работал директором, потом его проводили на заслуженный отдых, и вскоре он скончался. Иоаннисян же преспокойно работал в том же качестве в "Горках" и ходил очень важный.
Как и следовало ожидать, распри между приближенными колхозного академика после его смерти резко обострились. Ученики "великого ученого" начали, как умели, сводить друг с другом счеты. Путь для этого они знали один: писать в разные инстанции доносы и кляузы -- подписанные (в одиночку и коллективно) и анонимные. В ответ на эти жалобы партийные органы стали посылать одну за другой комиссии в академию наук (куда смотрит руководство?) и на места (почему бузите?). Увидев, что ничего с таким коллективом поделать нельзя, что поломать сложившиеся традиции не удается -- разве выгнать бы их всех разом, да куда ж их выгонишь, они тут так мясом обросли -- Президиум АН почел за благо тихонько отделаться от "Горок". Беспокойное хозяйство передали в ВАСХНИЛ, а там его прикрепили к новому институту -- Всесоюзному НИИ прикладной молекулярной биологии и генетики. У Иоаннисяна нашлись могучие покровители из числа академиков и молодых докторов наук и в этом институте. Его вскоре ввели в Ученый совет этого лишь по названию молекулярно-биологического института. Иоаннисян подготовил докторскую диссертацию на старом материале, раскритикованном двадцатью годами раньше.
Очередной запрет на критику
Итак, вскоре после снятия Хрущева с поста 1-го секретаря ЦК партии критика Лысенко в печати была прекращена. Многими это воспринималось как следствие мистического умения Лысенко выходить сухим из воды при любых вождях. Однако определяющими в этом подавлении критики были не личностные качества Лысенко, а консолидированная воля коммунистов, остававшихся у руля высшей власти. Лысенко был продуктом их системы, потому публичное осуждение самих себя было для них святотатством. На нескольких инструктажах руководителей средств массовой информации в Отделе печати ЦК КПСС было разъяснено, что больше не следует разжевывать публично суть ошибок Лысенко. Вообще, нужно перестать склонять его имя на страницах книг, газет и журналов. Был дан рецепт ответов авторам, которые будут настаивать на публикации как полностью антилысенковских материалов, так и отдельных "выпадов" против него: мы не можем допустить разжигания страстей, эмоции на пользу не пойдут, и, вообще, мы против РЕВАНШИЗМА. Это словечко -- реваншизм -- было отныне взято на вооружение идеологическими работниками.
И все-таки первоисточник желания подавить критику оставался непонятным. Многие полагали, что Трофима Денисовича защищает Суслов, и он-то как идеологический лидер во всем виноват. Конечно, роль М.А.Суслова была и на самом деле велика. Но мне удалось получить документ, который показал, что и другие руководители аппарата ЦК партии приложили руку к прекращению "гонений" на Лысенко. Из этого документа становится понятным, какие рассуждения были положены в основу запрета, равно как и то, каким мощным оставался политический диктат в советской стране.
"Ц К К П С С
За последние два года на страницах газет, научно-популярных и литературно-художественных журналов опубликован ряд полезных выступлений крупных ученых и специалистов по различным разделам биологии и сельскохозяйственной
Идеологический и Сельскохозяйственный отделы ЦК КПСС в декабре 1964 года провели совещание редакторов газет и журналов, на котором были высказаны пожелания о необходимости квалифицированного, правдивого освещения современных проблем науки и практики. После этого совещания поток односторонних необъективных публикаций уменьшился, но в последнее время вновь стали появляться субъективистские выступления, наносящие ущерб интересам развития науки и воспитанию научных кадров и специалистов.
Редакционные коллегии некоторых газет ("Комсомольская правда", "Литературная газета") и журналов ("Вопросы философии", "Генетика", "Бюллетень Московского общества испытателей природы") неправомерно берут на себя роль арбитров в научных спорах, предоставляя возможность выступать определенной группе авторов, односторонне освещающих положение в биологической науке.
В журнале Союза писателей Казахстана "Простор" (7, 8 за 1966 год) была опубликована "документальная повесть" Марка Поповского "1000 дней академика Вавилова". Как выяснилось, это сокращенный вариант последней части книги "Человек на глобусе", подготовленной к печати издательством "Советская Россия". Повесть не раскрывает облика крупного ученого Н.И.Вавилова. Односторонне подбирая исторический материал, автор предпринял попытку к идеализации, канонизации Н.И.Вавилова. В то же время другой, не менее крупный ученый И.В.Мичурин, преподносится как садовод, "которому привычнее держать в руках секатор и лопату, нежели перо".
М.Поповский подробно и довольно недвусмысленно останавливается на причинах и обстоятельствах гибели Вавилова. Вывод автора сводится к тому, что в смерти Н.И.Вавилова и других крупных ученых повинны вся окружающая их политическая обстановка в стране, а также Лысенко и его соратники. Автор искусственно сгущает краски, создавая картину страшных репрессий, террора и беззакония, царившего в описываемый им период.
"... один за другим сменяются наркомы земледелия, заведующие отделом сельского хозяйства ЦК. "Враги народа" -- повсюду и, конечно же, в сельском хозяйстве. Их ищут и находят, находят и списывают на них все промахи, просчеты, ошибки и просто глупости".
"Каждый арест потрясает Николая Ивановича: исчезают люди, которых он знает много лет и уверен в них... Директор института просил вернуть в Ленинград арестованных и высланных, ручался за их лояльность...
Спасти, однако, не удалось никого".
Эта повесть Поповского в значительно смягченной форме повторяет содержание лекций, с которыми он выступал перед широкой аудиторией ученых, студентов и преподавателей в ряде институтов Москвы и Ленинграда. В лекциях на тему о причинах и обстоятельствах трагической гибели Вавилова он заявлял, что с санкции прокурора СССР получил доступ к следственному делу Вавилова и разрешение на оглашение содержащихся в нем документов. Во время лекции в Институте растениеводства в Ленинграде он зачитал протоколы очных ставок, показания Вавилова, якобы вырванные у него под пыткой, акт о его смерти, "доносы" на Вавилова, написанные умершими и ныне здравствующими учеными. Лектор, присвоив себе функции и следователя, и прокурора, и судьи, обличал многих людей и фактически призывал к расправе с ними.