Власть меча
Шрифт:
– Давай наперегонки до ручья! – предложил Шаса, но Пресвитер Иоанн не мог соперничать с Нюаж, и, когда он добрался до ручья, Сантэн уже спешилась и держала голову лошади, не давая ей слишком много пить.
Они снова сели верхом и направились в глубину дикой Калахари. Чем дальше они отъезжали от шахты, тем меньше чувствовалось вторжение людей, а дикая природа становилась все более разнообразной и бестревожной.
Сантэн учили жить в этой первозданной дикости лучшие в мире наставники – бушмены из племени сан, и она не утратила ничего из своих умений. Ее интересовала не только крупная
Всадники спугнули желтого песчаного кота, сидевшего у норы муравьеда, и тот удрал с такой поспешностью, что влетел в липкую желтую сеть огромного, как краб, паука. Комичные попытки кота на бегу обеими лапами стереть паутину с морды заставили Сантэн и Шасу согнуться от хохота.
В полдень они заметили стадо изящных антилоп, цепочкой прошедших на горизонте. Антилопы высоко держали головы, а их прямые тонкие длинные рога издали казались прямым рогом единорога. Мираж превратил их в необычных длинноногих чудовищ, а потом и вовсе поглотил.
Когда закатное солнце расписало пустыню тенями и сочными красками, Сантэн увидела еще одно небольшое стадо антилоп и указала Шасе на молодого упитанного самца.
– До лагеря всего полмили, а нам нужен обед.
Шаса охотно достал из кобуры «манлихер».
– Осторожно! – предупредила мать. Ее слегка встревожило то, что он так радуется возможности поохотиться.
Держась позади, она смотрела, как сын спешивается. Прячась за Пресвитером Иоанном, Шаса начал сбоку приближаться к стаду.
Пресвитер Иоанн понимал свою роль. Он держался между Шасой и добычей, даже останавливался и начинал пастись, когда антилопы тревожились, и снова начинал приближаться, когда они успокаивались.
В двухстах шагах Шаса присел, уперся локтями в колени, и Сантэн с облегчением увидела, что сразу после выстрела самец упал. Однажды она видела, как Лотар Деларей одним выстрелом уложил изящную газель. И это воспоминание до сих преследовало ее.
Подъехав, она увидела, что пуля попала в антилопу сразу за плечом и пробила сердце. Она критически наблюдала, как Шаса свежует добычу – этому его учил сэр Гарри.
– Оставь внутренности, – сказала она. – Слуги любят требуху.
Он сложил все во влажную шкуру, взвалил тушу на спину Пресвитера Иоанна и привязал за седлом.
Лагерь был у подножия холмов, у источника воды. Накануне Сантэн отправила сюда трех слуг с вьючными лошадьми, и теперь охотников уже ждал удобный и безопасный лагерь.
Обедали кебабом из печени, почек и сердца, приправленным белым жиром из брюха антилопы.
Потом долго сидели у костра, пили кофе, отдающий древесным дымом, негромко разговаривали и наблюдали, как встает луна.
На рассвете они поехали дальше, закутавшись от холода в овчинные куртки. Не проехали и мили, как Сантэн остановила Нюаж и, наклонившись в седле, стала осматривать землю.
– В чем дело, мама?
Шаса всегда был очень
– Подойди скорей, chеri. – Она показала на следы в мягкой почве. – Что ты об этом скажешь?
Шаса свесился с седла и всмотрелся в след.
– Люди? – Он удивился. – Такие маленькие? Дети? – Он взглянул на Сантэн, и ее сияющее лицо подсказало ему ответ. – Бушмены! – воскликнул он. – Дикие бушмены!
– О да, – рассмеялась Сантэн. – Двое охотников. Охотятся на жирафа. Смотри! Их следы накладываются на следы добычи.
– Давай пойдем за ними? Давай?
Шаса разволновался не меньше матери.
Сантэн согласилась.
– След давностью в один день. Мы их догоним, если поторопимся.
Сантэн двигалась по следу, Шаса – за ней, стараясь не затоптать отпечатки. Он никогда не видел ее за такой работой. Трудные места, где даже его острые глаза ничего не могли заметить, она преодолевала быстрым шагом.
– Смотри, бушменская зубочистка.
Она показала на свежую ветку, конец которой был разжеван в щеточку; ветка лежала прямо на следе.
– А здесь они впервые увидели жирафа.
– Откуда ты знаешь?
– Они натянули луки. Вот следы упора.
Маленькие люди прижимали концы луков к земле, чтобы натянуть их.
– Смотри, Шаса, тут они начали подкрадываться.
Он не видел никаких изменений в следе и так и сказал.
– Шаги укоротились, идут украдкой, на цыпочках, – объяснила она и еще через сто шагов добавила: – Здесь они легли на живот и поползли, как змеи. Здесь поднялись на колени и выпустили стрелы, а потом вскочили, чтобы посмотреть, попали ли. – Через двадцать шагов Сантэн воскликнула: – Смотри, как близко они подобрались к добыче! Вот здесь жираф почувствовал укол стрелы и поскакал галопом; видишь, охотники побежали за ним, ожидая, когда подействует яд.
Они скакали вдоль линии преследования, пока Сантэн не поднялась в стременах и не показала вперед.
– Стервятники!
Впереди, в четырех-пяти милях от них, в голубом небе чернело множество точек. Облако этих точек медленным водоворотом крутилось высоко над землей.
– Теперь помедленней, chеri, – предостерегла Сантэн. – Если мы их испугаем и они запаникуют, это может быть опасно.
Пустив лошадей шагом, они медленно приближались к месту убийства.
Огромная туша жирафа, частично освежеванная и разделанная, лежала на боку. У соседнего куста было сооружено грубое убежище от солнца, а куст увешан полосками мяса и лентами внутренностей, которые сушились на солнце. Ветви сгибались под их тяжестью.
Все пространство было истоптано маленькими ногами.
– Они привели женщин и детей, чтобы помогли разделать и унести добычу, – сказала Сантэн.
– Фу! Ужасно воняет! – наморщил нос Шаса. – А где же они?
– Прячутся, – ответила Сантэн. – Они увидели нас, наверно, за пять миль.
Она поднялась в стременах, сняла широкополую шляпу, чтобы яснее видно было лицо, и позвала на странном гортанном, щелкающем языке, медленно поворачиваясь и при каждом повороте повторяя свои слова, обращаясь к молчаливой, мрачной окружавшей их пустыне.