Властелин ее сердца

Маккарти Моника

Сетон, скакавший позади, выругался. Робби услышал звук сломанной ветки и обернулся, держа факел в руке.

– Господи! Эта ветка чуть не снесла мне голову! – сказал Сетон. – Или езжай медленнее, или отдай мне этот проклятый факел.

– Или ты постарайся не отставать.

Сетон мрачно посмотрел на него:

– Здесь темно, как в яме, густой туман, и время уже перевалило за полночь. После двенадцати часов скачки, с небольшим перерывом в несколько часов для битвы, моя лошадь слегка устала. Дьявол, я слегка устал. Ты можешь сказать мне, зачем мы выбиваемся

из сил, чтобы сегодня ночью вернуться в лагерь, когда мы могли бы наслаждаться заслуженным отдыхом со всеми остальными?

Робби поджал губы:

– Я хочу вернуться.

– Это чертовски очевидно. Вопрос только – почему? Ты беспокоишься из-за девушки?

– Дуглас не допустит, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Он сказал это столько же для себя, сколько для Сетона. Робби готов был доверить Дугласу свою жизнь – и такое случалось не один раз. Но ответственность за безопасность Розалин лежала на нем, и он не хотел передоверять ее никому. Даже доверенному другу.

– Но… – Сетон знал его слишком хорошо.

– Но черт меня побери, если я знаю. Я чувствую, что что-то не так.

Это было доказательством их долгой совместной службы. Такое объяснение не только удовлетворило Сетона, оно, похоже, заставило его волноваться так же, как Бойд.

Робби не имел дара предвидения, и потому безоговорочное доверие Сетона удивило его. Возможно, не должно было удивить, но удивило.

Чем ближе они подъезжали к лагерю, тем сильнее становилось чувство тревоги. Когда они миновали первого часового, было уже два или три часа утра. Робби был напряжен до крайности. Каждый шорох листьев, каждое дуновение ветра, каждое уханье совы или другой звук ночной жизни действовали ему на нервы.

– Все, кажется, нормально, – тихо сказал Сетон.

Так оно и выглядело. Часовые на своих постах. В лагере темно и тихо. Слабый запах торфа от жаровен витал в воздухе.

Тогда почему Робби чувствовал себя так, будто готов выпрыгнуть из собственной шкуры? Почему он с трудом удерживал желание обежать весь лагерь, как сумасшедший, и откинуть полог ее палатки, чтобы убедиться, что с ней все в порядке?

Когда они обогнули угол холла и увидели второй ряд палаток, он хотел было с облегчением вздохнуть, но неожиданно увидел проблеск огня в гуще деревьев.

– Что это? – спросил Сетон.

Робби не стал тратить время на ответ. Он дернул поводья и ударом шпор подстегнул коня. Они ринулись в темноту по направлению к свету. Мгновением позже он услышал тихий крик, от которого у него кровь застыла в жилах.

Этот человек появился ниоткуда.

После того как Розалин несколько часов проворочалась в своей постели, убеждая себя, что у нее нет повода бояться и уж тем более задерживать дыхание, как перепуганный ребенок, когда кто-то проходил мимо палатки, она все-таки уснула. Спустя несколько часов она проснулась – ей необходимо было выйти по нужде.

«Все в постелях. Нет причин волноваться. Никто не причинит мне вреда». Но то, что Робби отсутствовал, придало ей какую-то новую беззащитность. Она не осознавала,

насколько его присутствие успокаивало ее. Розалин знала, что он защитит ее. Без Робби она чувствовала себя так, будто сидит в клетке с голодными львами без меча и щита.

Закончив свои дела, она направилась к палатке – в этот момент из-за дерева вышел мужчина и преградил ей путь. Ее сердце подпрыгнуло, Розалин издала слабый крик. Свеча упала к ее ногам.

Он навис над ней темной угрожающей тенью. Он не был особенно высок, но был плотным и крепко сбитым. Острый запах спиртного ударил ей в нос, пока он наклонялся, чтобы поднять свечу.

– Ну-ка, что мы здесь имеем? – с трудом произнес полуночник, поднимая свечу к ее лицу. – Новая шлюха?

Его акцент был настолько сильным, что Розалин понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что он говорит по-английски – на северном наречии, распространенном на границе.

Кровь застыла у нее в жилах. Розалин открыла рот, чтобы запротестовать, но он уже обхватил одной рукой ее талию и рванул к себе.

– Отпустите меня, – сказала она, пытаясь оттолкнуть его.

– Что за черт? – Он прижал ее к дереву и положил руку ей на горло. – Ты – чертова англичанка?

Держа свечу около ее лица, он дал ей возможность рассмотреть его самого. Его черные холодные глаза злобно сверкали. Это было лицо из ночного кошмара. Толстый шрам перерезал его низкий лоб. Расплющенный нос исчезал в густой бороде. Нанесенный мечом или боевым топором шрам придавал угрожающий вид его и без того отталкивающему лицу. Когда он скривил рот в ухмылке, его большие желтые зубы напомнили ей клыки кабана. Именно так он и выглядел – огромный уродливый кабан с густыми всклокоченными черными волосами и расплющенным носом.

Но именно его глаза с тяжелыми веками и его взгляд заставили Розалин похолодеть от ужаса. Она боролась, пытаясь высвободиться, но от этого он только сильнее прижимался к ней, надавливая рукой на горло так, что она едва могла дышать.

Его лицо было так близко, что Розалин чувствовала кислый запах виски в его дыхании.

– Кто ты такая?

– Заложница… – с трудом выговорила Розалин. – Бойд…

Она не была уверена, что смысл ее слов дойдет до него сквозь пьяную пелену, но он дошел, хотя и не так, как она ожидала. Его губы скривились в уродливой ухмылке.

– Английскую сучку в качестве заложницы? Да еще шлюху, похоже. – Он положил руку ей на грудь – она попыталась закричать, в то время как ужас сковал ее тело. – Надеюсь, капитан научил тебя чему нужно. Давай-ка проверим, чего ты стоишь.

Розалин видела твердое намерение в его глазах и возобновила сопротивление. Она вцепилась ногтями в руку, сжимавшую ей горло.

– Капитан убьет тебя, – с трудом выговорила она.

Он поймал ее руки и завел их за головой, царапая о кору дерева нежную кожу запястий. Но это было ерундой по сравнению с болью и ужасом, который она испытала, когда его тело прижалось к ней. Розалин начала извиваться, пытаясь освободиться, чувствуя позывы к рвоте и пытаясь вдохнуть воздух.