Властелин колец
Шрифт:
– А Гэндальф — за, — напомнил Леголас.
– Гэндальф тоже вызвался идти и погиб первым, — отозвался Гимли. — Дар предвидения изменил ему.
– Гэндальф вызвался идти отнюдь не потому, что предвидел для себя и других благополучный исход, — сурово напомнил Арагорн. — Есть дела, отказываться от которых бесчестно, хотя исход их темен и неясен. Пожалуй, я останусь пока тут и посмотрю еще. Тем более что до рассвета трогаться с места мы не собираемся.
Они расположились на ночлег под раскидистым деревом, напоминавшим каштан, что росло неподалеку от места, где разыгрался бой. На ветвях дерева сохранилось
Гимли стучал зубами от холода. С собой у каждого было только по одному одеялу.
– Давайте разведем костер, — предложил гном. — Я уже ничего не боюсь. Пусть орки летят на огонь, как мотыльки на свечу, мне все равно!
– Если хоббиты блуждают по лесу, огонь мог бы выманить их на поляну, — добавил Леголас.
– Огонь может приманить не только орков и хоббитов, а и еще неведомо каких тварей, — предостерег Арагорн. — Мы в двух лигах от гор, оцепляющих владения предателя Сарумана. Кроме того, мы на краю Фангорна, а, говорят, здешние деревья трогать опасно!
– Но Рохирримы разожгли вчера на поляне огромный костер, — возразил Гимли. — Они повалили не одно дерево, это видно сразу. Однако ночь после боя у них прошла без приключений.
– Всадников было много, — напомнил Арагорн. — Да им и нет дела до Фангорна — они заглядывают сюда редко, а в чащу не забредают никогда. Ну а наш путь может увести нас в самое сердце леса. Будьте осторожны! Не рубите живых деревьев!
– Нет нужды, — заметил Гимли. — Роханцы оставили достаточно дров и хворосту, да и сухих веток на земле полно.
Он отправился за растопкой и вскоре уже возился с костром. Арагорн сел под деревом, прислонился спиной к стволу и погрузился в глубокое раздумье. Леголас вышел на поляну, встал лицом к непроглядной стене леса и слегка наклонился, словно прислушиваясь к чему–то.
Когда гном разжег наконец небольшой, но яркий костерок, все трое обступили огонь, загораживая свет плащами. Леголас ненароком поднял глаза на дерево, распростершее над ними длинные ветви.
– Смотрите! — воскликнул он с удивлением. — Дерево радо огню!
Танцующие тени могли обмануть глаз, но всем троим одновременно показалось, что сучья, изогнувшись, тянутся к костру. Верхние ветви старались нагнуться пониже, бурые листья трепетали, напрягались и чуть слышно терлись друг о друга, как иззябшие шершавые ладони.
Наступила тишина; все неожиданно почувствовали на себе взгляд темного, неведомого, погруженного во мрак леса. [336] Лес неслышно дышал в темноте и, казалось, таил про себя неведомые, никем не разгаданные мысли.
336
Возможно, приключения героев в Фангорне (и отчасти в Лориэне) навеяны романом У.Морриса «Лес не от мира сего» («The Wood Beyond This World»). У.Моррис оказал, как считают исследователи, серьезное влияние на творчество Толкина.
Леголас проговорил:
– Кэлеборн предупреждал нас, чтобы мы не заходили в глубь Фангорна. Почему бы это, скажи, Арагорн? И что говорится
– Легенд в Гондоре, да и не только в Гондоре, достаточно, — ответил Арагорн. — Но если бы не слова Кэлеборна, я считал бы эти легенды обыкновенными байками, что расползаются по свету, когда утрачено подлинное знание. Я сам хотел спросить тебя, Леголас, много ли в них правды? Но если даже Лесной эльф не знает этого, что взять с человека?
– Ты много путешествовал, — возразил Леголас. — А что мог слышать о Фангорне я, кроме нескольких песен? В них поется, что прежде здесь обитало племя Онодримов. Люди называли их энтами. Лес этот очень и очень стар, даже по эльфийским меркам…
– Как и тот лес, что за Курганами, — подтвердил Арагорн. — Но Элронд говорил, что эти два леса в чем–то сродни. Это последние бастионы древних лесов, что владели землей в Старшие Времена, когда Перворожденные скитались по Средьземелью, а людское племя еще не очнулось ото сна… Но у Фангорна есть и свой, особый секрет. А вот что это за секрет — я не знаю.
– А я так и знать не желаю, — заявил Гимли. — Кто бы тут ни обитал, я приложу все усилия, чтобы с ним не встретиться!
Друзья бросили жребий, собираясь бодрствовать по очереди. Первая стража досталась Гимли; Арагорн и Леголас легли отдыхать. Прежде чем заснуть, Арагорн обернулся и уже сонным голосом произнес:
– Помни, Гимли, от фангорнского дерева не то что ветку — сучок опасно отломить! И не ходи в лес за хворостом, даже если пламя начнет гаснуть! В крайнем случае растолкай меня.
С этими словами он повернулся на бок и вскоре уже спал мертвым сном. Леголас лежал без движения, скрестив на груди длинные, узкие ладони. Глаза его были открыты. Глубокий сон и ночь мира живых смешались в них воедино: так спят все эльфы. Гимли уселся поближе к огню, задумчиво водя пальцем по лезвию топорика. Листья над головой по–прежнему шелестели, но вокруг все было тихо.
Вдруг Гимли случайно поднял глаза — и остолбенел. На самой границе освещенного круга стоял, опершись на палку, согбенный старец в длинном плаще. Глаза его скрывала низко надвинутая широкополая шляпа. Гимли вскочил, от изумления не догадавшись даже крикнуть, хотя его сразу же осенило: это Саруман! Они в ловушке! Арагорн с Леголасом, потревоженные резким движением гнома, приподнялись — и тоже увидели незнакомца. Тот не пошевелился и не издал ни звука.
– Что тебе нужно, отче? — спросил Арагорн, резко встав и выпрямившись. — Может, ты озяб? Тогда подходи и грейся!
Он шагнул вперед, но старика на краю освещенного круга уже не было. Следов поблизости отыскать не удалось, а отходить от костра друзья не решились: месяц давно закатился и тьма вокруг стояла такая, что хоть глаз выколи.
Вдруг Леголас вскрикнул:
– Кони! Кони!
Кони пропали бесследно. Они вырвали из земли колья, к которым были привязаны, и унеслись прочь. Удрученные новым ударом судьбы, трое друзей долго стояли не двигаясь и молчали. Они были на краю Фангорна. Много, много долгих лиг простиралось меж ними и селениями роханцев — а больше в этом краю, полном опасностей, помощи ждать было неоткуда. На миг им почудилось, что откуда–то доносится далекое фырканье и ржанье. Затем все опять стихло — только листья холодно шелестели на ветру.