Властелин колец
Шрифт:
– Ладно, чего уж, — рассмеялся Пиппин. — Между прочим, ты не так уж и ошибся. В глазах сородичей я еще, почитай, мальчишка. До «настоящего возраста», как говорят у нас в Заселье, мне еще целых четыре года… Но что мы все про меня да про меня? Объясни лучше, пожалуйста, что отсюда видно?
Солнце поднималось все выше. Туман, скрывавший равнину, рассеялся, и последние его обрывки плыли прочь, гонимые восточным ветром, который хлопал полотнищами стягов и развевал на Цитадели белые вымпелы. Внизу, в долине, лигах в пяти от города, блестела в солнечных лучах серая дуга Великой Реки; могучий поток, кативший воды с северо–запада, близ города описывал широкую дугу и терялся в светлой дымке на горизонте: там, лигах в пятидесяти к югу, лежало Море.
Внизу перед глазами Пиппина как на ладони раскинулся Пеленнор, рябой от сельских усадеб, мелко расчерченный на квадратики низкими каменными
– Дорога ведет в долины Лоссарнаха и Тумладена [501] , оттуда — в горные поселения, а оттуда — в Лебеннин. Ты видишь последнюю волну беженцев. Все старики, женщины и дети сегодня до полудня должны, согласно приказу, покинуть город и удалиться от крепостных стен не менее чем на лигу. Грустно, но делать нечего! — Берегонд вздохнул. — Многие из тех, что сегодня расстались, уже более не встретятся. В нашем городе детей всегда было мало, а теперь и вовсе не осталось — если не считать десятка мальчишек, которые наотрез отказались уезжать. Но ничего — какая–нибудь работа найдется и для них. Кстати, мой сын тоже здесь.
501
Синд. «долина, широкая, как равнина».
Они помолчали. Пиппин беспокойно оглянулся на восток, будто оттуда в любую минуту могли хлынуть полчища орков.
– А что там? — спросил он наконец, указывая на изгиб Андуина. — Еще какой–то город? Или…
– Бывший город, — кивнул Берегонд. — Когда–то он был столицей, а Минас Тирит — просто сторожевой крепостью. Эти руины по обеим сторонам реки — все, что осталось от Осгилиата, сожженного Врагом. Это случилось много лет назад. Когда Дэнетор был еще молод, нам удалось отбить руины обратно, но воскрешать город мы не стали — только отстроили мост, чтобы можно было при необходимости переправить туда войска, и поставили там свои посты. А потом явились эти проклятые Всадники из башни Минас Моргул.
– Черные Всадники? — переспросил Пиппин, широко раскрыв глаза, темные от вернувшегося страха.
– Да, именно так, — внимательно посмотрел на него Берегонд. — Я вижу, ты слышишь о них не впервые. Но ты мне об этом еще не рассказывал.
– Какое там впервые… — беззвучно прошептал Пиппин. — Только не будем о них сейчас говорить — мы ведь совсем рядом… ну…
Он оглянулся на Реку, и ему вдруг показалось, что за ней нет ничего, кроме огромной зловещей Тени. Может, правда, это просто зубцы горных вершин маячили вдали, расплываясь за расстоянием, — между хребтом и крепостью лежало двадцать лиг сплошных мглистых равнин и тумана, — а может, это грозовая туча навалилась на горизонт, сгустившись в непроницаемый мрак; но Пиппину вдруг померещилось, будто тьма понемногу растет, густеет и мало–помалу отвоевывает у солнца его владения.
– Рядом с Мордором? — спокойно закончил за него Берегонд. — Да, Мордор лежит как раз в той стороне. Мы редко произносим это слово, но к Тени за много лет привыкли. Иногда она словно бледнеет и отдаляется, иногда сгущается и становится ближе. В последнее время мгла заметно потемнела и день ото дня набухает. Вместе с ней растет и наша тревога. И года не прошло с тех пор, как Всадники отбили у нас переправу. В том бою погибли наши лучшие воины. Если бы не Боромир, неизвестно еще, удалось бы нам отстоять западный берег или нет… Но теперь, благодаря ему, пол–Осгилиата мы все–таки удерживаем. Пока удерживаем… Но теперь мы ожидаем нового удара. Может, этот удар будет решающим…
– Когда это случится? — спросил Пиппин. — Как по–твоему? Я видел ночью огни на вершинах, и нам навстречу попались гонцы. Гэндальф
– Спешки нет только потому, что все уже сделано, — сказал Берегонд. — Прежде чем нырнуть, надо вдохнуть поглубже.
– Но прошлой ночью сигнальные костры еще горели?..
– Дело в том, что, начнись осада, на помощь звать будет поздно, — объяснил Берегонд. — Впрочем, кто может проникнуть в мысли Повелителя и его военачальников? Вести доходят до них особыми путями. Повелитель Дэнетор не похож на обыкновенных людей. Он видит очень далеко. Сказывают, что по ночам он уединяется у себя в келье на вершине Башни и, посылая мысли на все четыре стороны света, угадывает будущее. Ходят слухи, что иногда он проникает даже в намерения Врага и вступает в единоборство с его волей, и якобы именно поэтому он постарел раньше времени. С другой стороны, мы знаем, что Фарамир, под чьим началом я нахожусь, был недавно послан за Реку с каким–то опасным поручением. Может, это он прислал весть Дэнетору? Сам я, правда, полагаю, что маяки зажжены по причине дурных известий из Лебеннина. К устью Андуина приближается могучая флотилия умбарских пиратов [502] с Юга. Они давно уже перестали бояться Гондора, а теперь сделались союзниками Врага. Пираты готовят сильный удар! Но главное, их нападение свяжет силы Лебеннина и Белфаласа, а людей там много, и они хорошие воины. Вот почему наши мысли обращаются на север, к Рохану, вот почему мы так радуемся вестям о победе, которые вы принесли нам. Однако… — Берегонд встал и окинул взглядом горизонт. — Однако с падением Исенгарда открылось: Враг раскинул вокруг нас хитроумные сети и игра будет крупной. Что там мелкие стычки на переправах! Что рейды в Итилиэн да Анориэн и налеты с засадами! Грядет большая, давно задуманная война, и нам в ней — что бы ни говорила наша гордость — отведена не такая уж важная роль. Все пришло в движение: земли, что лежат за Внутренним морем, на востоке, и Черная Пуща на севере, и все, что за ней, и Харад на юге… Все страны встали сейчас перед испытанием. Устоят они перед Тьмою или падут в нее и канут?.. Правда, нам, достойный Перегрин, все же выпала честь — мы несем главное бремя ненависти Черного Властелина. Она преследует нас неотступно, ибо идет из глубины веков и бездн Моря. Сюда, на Гондор, молот обрушится в первую очередь. Вот почему Митрандир так спешил. Ибо, если мы падем, кто устоит? Как по–твоему, достойный Перегрин: есть у нас надежда выстоять или нет?
502
Об Умбаре см. Приложение А, I, гл.4.
Пиппин не ответил. Он посмотрел на толстые стены, на башни, на отважно реющие флаги, на солнце, сияющее высоко в небе, потом перевел взгляд на восток, где собиралась тьма, и подумал: длинные же руки у Зла, далеко простирается его власть! Орки, что рыщут в лесах и горах, предательство Исенгарда, птицы–соглядатаи, Черные Всадники на дорогах Заселья — и крылатый ужас, Назгулы… По спине у хоббита пробежал озноб. На что же надеяться?..
Вдруг солнце побледнело и померкло, будто по нему скользнула тень черного крыла, и Пиппину показалось, что в неизмеримой дали небес он услышал крик — слабый, далекий, но леденящий, беспощадный, убивающий всякую мысль и надежду. Хоббит побелел как мел и прижался к стене.
– Что это было? — встревожился Берегонд. — Ты тоже почувствовал?
– Да, — прошептал Пиппин. — Это вестник нашего поражения и тень нашей погибели. Это Черный Всадник. Только теперь он в небе…
– Тень погибели, — повторил Берегонд. — Боюсь, Минас Тирит не устоит. Близится ночь. Из моих жил улетучивается последнее тепло…
Оба смолкли и поникли головой. Наконец Пиппин осмелился взглянуть на небо. Все было по–прежнему. Светило солнце, реяли по ветру флаги… Хоббит встряхнулся.
– Пролетел, — выдохнул он. — Нет! Я все–таки не отчаиваюсь. Возьми Гэндальфа. Он упал в бездну, но вернулся, и теперь он с нами! Мы выстоим — пусть на одной ноге, пусть упав на колено, но выстоим!
– Верно! — вскричал Берегонд и рывком поднялся на ноги. Шагая взад и вперед, он взволнованно заговорил: — Все имеет конец! Есть конец и у мира, но Гондору еще не пришло время погибнуть. Если Враг в безумии своем нагромоздит горы трупов вровень с крепостными стенами и ворвется на ярусы, мы уйдем в горы! Там есть крепости, куда ведут тайные ходы. И память с надеждой выживут — где–нибудь там, в какой–нибудь скрытой от глаз долине, где еще останется зеленая трава.