Властелин мургов
Шрифт:
– Нет, отец. Там только простые маллорейцы.
– Хорошо. Тогда нам не составит труда от них укрыться.
– К тому же они вот-вот попадут в тот самый шторм, который напророчил наш капитан, - прибавил Дарник.
– А вдруг это заставит их поторопиться?
– нервно спросил Ургит.
– Да нет, не похоже, - ответил кузнец.
– Скорее всего им придется развернуться против ветра - только так можно выдержать сильный шторм.
– А не придется ли нам сделать то же самое?
– Маллорейцев раз в шесть больше, чем нас, - напомнил Шелк брату.
–
Вода на горизонте стремительно чернела - красные паруса маллорейцев ярко выделялись на этой черноте. Шторм неумолимо приближался. Море заволновалось, и мургский корабль нещадно бросало из стороны в сторону. Снасти страдальчески стонали и поскрипывали, а откуда-то сверху доносилось пение парусов. Гарион какое-то время прислушивался к этому звуку, прежде чем его значение начало мало-помалу доходить до него. Но всерьез Гарион насторожился, услышав странное потрескивание, доносящееся откуда-то из самого чрева корабля.
– Ах, какой идиот!
– воскликнул Гарион, вскакивая на ноги и хватая плащ.
– Что стряслось?
– спросил встревоженный Сади.
– Он идет на всех парусах! Если грот-мачта не переломится, мы потонем!
Гарион стремглав выскочил из кают-компании и взлетел по лестнице.
– Капитан!
– заорал он, оскальзываясь на мокрой палубе, по которой вовсю гуляли волны. Чтобы не упасть, он ухватился за натянутый канат, и вовремя: огромная волна как раз в этот момент чуть было не свалила его с ног, окатив до коленей.
– Капитан!
– снова закричал он, не выпуская каната и передвигаясь по нему в направлении рулевой рубки.
– Что, мой господин?
– закричал капитан в ответ. Он был явно изумлен.
– Спустите парус! Грот-мачту вот-вот вырвет с корнем!
Капитан задрал голову.
– Решительно невозможно, мой господин. Матросы не смогут свернуть парус в такой шторм.
Гарион, заслоняя глаза ладонью, взглянул на надутый ветром парус.
– Тогда придется вам рубить канаты.
– Рубить канаты? Но, мой господин, парус совсем новый.
– Выбирайте: корабль или парус! Если ветром вырвет мачту, судно просто-напросто разорвет пополам, а если мачта устоит, мы потонем. А теперь уберите проклятый парус, или я сделаю это сам!
Капитан молча уставился на него.
– Поверьте мне, - продолжал Гарион, - если я сам возьмусь за дело, то смету с палубы все подчистую - и мачты, и снасти, и паруса!
И капитан немедленно отдал приказ рубить канаты. Как только гигантский парус взмыл в небо, подобно огромному воздушному змею, и скрылся из глаз, страшный треск прекратился, и судно тотчас же сбавило ход - ведь теперь на мачте оставался лишь малый парус.
– Далеко ли до Моря Горанда?
– спросил Гарион.
– Совсем близко, мой господин, - ответил капитан, утирая мокрое лицо. Он поглядел в сторону берега, который маячил в тумане справа, и, указав рукой на едва заметную возвышенность, прибавил: - Вот там, мой господин, видите обрыв, где белые буруны? Пролив как раз там.
– И, повернувшись к матросам, приказал: - Бросить морской якорь!
–
– спросил Гарион.
– Мы набрали слишком большую скорость, мой господин, - принялся объяснять капитан.
– Пролив довольно узкий, и войти в него непросто, а нам надо успеть еще и свернуть. Морской якорь поможет сбавить скорость.
Гарион старался осмыслить сказанное капитаном. Явно что-то не так, но вот что именно - никак не мог понять. Он смотрел, как матросы разворачивают длинный полотняный мешок, крепко привязанный к толстому канату, укрепленному на корме.
Но вот мешок оказался в воде, канат натянулся, корабль вздрогнул и заметно замедлил ход.
– Так-то лучше, - удовлетворенно сказал капитан.
Гарион, прикрывая ладонью глаза от ледяного дождя, вглядывался в бушующее море. Маллорейских судов уже не было видно.
– А пролив, о котором вы говорите, очень опасен?
– спросил он.
– В самом его центре - рифы, мой господин. Их приходится обходить либо слева, либо справа - иначе никак нельзя. Мы пройдем возле южного берега, ведь залив, который нам надобен, как раз с южной стороны.
Гарион кивнул.
– Пойду и предупрежу остальных, что мы сворачиваем вправо. Если поворот застигнет их врасплох, они могут упасть и удариться.
– Мы ляжем на правый галс, - поправил его капитан.
– Что? Да нет! Для большинства из них это будет именно правый поворот.
И Гарион направился вдоль палубы, не отрывая взгляда от темнеющего неподалеку берега. Он уже ясно различал и круглую вершину холма, и крутой обрыв, и острые, страшные рифы, вокруг которых вода вскипала белыми бурунами.
Он спустился в темную кают-компанию и стряхнул с плаща столько воды, сколько смог.
– Мы возле самого пролива, - объявил он.
– Здесь мы ложимся на правый галс.
– А это что значит?
– спросила Сенедра.
– Ну, свернем вправо.
– Почему бы сразу не сказать "свернем вправо"?
Но Гарион не обратил внимания на ее слова.
– Во время поворота судно может сильно тряхнуть, поэтому лучше всем вам держаться за что-нибудь покрепче. В самом центре пролива - рифы, поэтому нам придется пройти прямо возле южного берега, чтобы не...
И тут до него дошло, но было поздно. Корабль сильно накренился и вошел в пролив.
– Белар!
– выругался он, выхватил меч и, крепко сжимая рукоять, ринулся на мокрую палубу.
– Рубите!
– отчаянно закричал он.
– Рубите якорный канат!
Капитан непонимающе уставился на него.
– Рубите сейчас же этот проклятый канат!
– заорал Гарион, бросаясь на капитана и матросов, которые испуганно кинулись врассыпную.
Корабль уже скользнул к самому обрыву, чудом избежав рифов и заостренных скал, торчащих прямо посередине неширокого пролива. Но морской якорь, сдерживающий бег судна, находился как раз в центре пролива, и вот без того туго натянутый канат дрогнул, угрожающе зазвенел, и корабль резко дернуло назад, да так сильно, что Гарион, не устояв на ногах, упал прямо в гущу барахтающихся матросов.