Властелин огня

Биргер Алексей Борисович

Глава третья КРЕЩЕНСКОЕ КУПАНЬЕ

Лохмач покорно уселся в кори­доре, возле самой входной двери, на коврике для вытирания ног, а мы с Никодимычем прошли в ком­нату. Он указал мне на кресло у круглого стола, где лежали всякие бумаги и стояла чашка недопитого чаю, а сам сел в кресло напротив.

– Ковач ...
– задумчиво повто­рил он.
– Да, это имя давно меня

интересует. А что произошло? Почему тебе так спешно понадобилось узнавать насчет Ковача?

– Ну, тут много чего сошлось, ­ сказал я.
– Завтра, наверное, все будут знать про сегодняшние дела, и вы тоже. Я-то сам не хочу рассказывать, потому что не очень понимаю, что творится ...

– Ясно.
– Он разглядывал свою чашку с недопитым чаем, потом кивнул.
– Ты хочешь, чтобы я был «табула раса» и не подгонял трактовки того, что случилось когда-то, под нынешние события, так?

– Чего-чего?

– Я говорю, ты не хочешь невольно подсказать мне, что я должен говорить, да? Чтобы я не подстраивался под тебя и не придумал чего-то, чего не было, сам того не заметив. Понимаешь?

– Понимаю.

– Так вот, с этим Александром Ковачем, вернее, с Алексан­драми Ковачами, история интересная. Кстати, упоминание о части этой истории промелькнуло в старых газетах, которые вы мне тогда помогли спасти ... Очень странная была заметка. В газете за декабрь сорок шестого года, да. В ней говорится, что слухи о трагическом происшествии с неким Александром Ковачем, якобы погибшим в мартеновской печи, не имеют под собой никаких оснований. Компетентные органы ведут рас­ следование, поскольку есть все посылки считать, что Александр Ковач был американским шпионом, ускользнувшим от справедливого возмездия.

– И все?
– спросил я.

– По-моему, этого более чем достаточно. Дело в том, что упоминание о некоем Александре Коваче как о зачинщике бес­ порядков и главе мятежников встречается в газетной хронике нашего города аж за 1909 год. Тогда на нашем производстве была крупная забастовка, и владельцы (заводом владела тог­ да компания «Ярилов и Сыновья») привезли целый эшелон штрейкбрехеров. С помощью полиции и войск они попыта­лись выгнать бастующих с территории завода, чтобы на их место поставить привезенных рабочих. Произошло настоящее побоище. И, судя по скупым газетным отчетам, забастовщи­кам удалось взять верх над войсками благодаря Александру Ковачу, который их организовал и сам пошел в бой впереди всех... Странно, не правда ли? Регулярные части, отлично вооруженные и подготовленные, разогнаны практически безоружными рабочими. И еще более странно то, что произошло потом. Вместо того чтобы вызвать подкрепление, расстрелять бунтовщиков и отправить на виселицу или на каторгу заводил, хозяева идут на попятный и договариваются с бастующими, выполняя большинство их требований. А у «Ярилов и Сыно­вья» нрав был крутой и рука тяжелая! В общем, очень все это непохоже на их обычное поведение.

– Да, странно выглядит, - согласился я.

– Поехали дальше. Я проштудировал газеты и установил, что в обоих случаях появление человека по имени Александр Ковач было связано с важными государственными заданиями. В 1909 году под угрозой срыва находился заказ на особую сталь для броненосца нового типа, который должен был стать гордостью российского военного флота. Сразу после забастовки эта особая сталь, которая долго не давалась, пошла. А в заводской газете во­енных лет, в одном из выпусков за конец октября 1942 года, если быть точным, я нашел упоминание о «недавно появившемся на заводе сталеваре Александре Коваче, одном из

героев, благодаря которым был вовремя выполнен заказ на особо прочную бронь для тяжелых танков нового типа ... » И еще упоминалось, что ради этого важнейшего дела Александр Ковач совершил настоящий подвиг, отработав почти без отдыха и сна много смен подряд и лично работая за мартенами, пока нужная сталь не пошла.

– Годится!
– вырвалось у меня. По-моему, я даже прихлопнул ладонью по столу, и ложка в чашке с недопитым чаем зазвенела.

Никодимыч прищурился.

– Хочешь сказать, то, что сегодня в ночь сталь нужного сорта наконец пошла, напрямую связано с появлением нового Александра Ковача?

– Похоже на то, - ответил я.
– Очень похоже.

– Совсем интересно! Надо бы мне на этого Ковача взглянуть ... А может, и поговорить с ним.

– А что еще вам удалось узнать?
– спросил я.

– Видишь ли, я так уж пристально этой темой не занимался. Отметил про себя, что стоит дальше покопать, но ... Интересных тем много, на все времени не хватает. Я и о посещени­ях нашего города Аносовым или о декабристах, которые здесь отбывали ссылку после каторги, собрал еще не все материалы, а ведь это темы магистральные. Да и в период Гражданской войны есть еще белые пятна, и в тридцатых годах ... Но теперь я этим займусь, обязательно займусь.

– Не понимаю только, - заметил я, - как он сначала был героем труда в войну, а потом раз - и стал американским шпи­оном.

– Это как раз объяснимо, - сказал Яков Никодимович. ­ Явно на производстве что-то произошло, какое-то ЧП, и чтобы избежать ответственности, произошедшее списали на погиб­шего либо исчезнувшего Ковача: мол, он был американским шпионом, и это его диверсия. В те времена подобное проделывалось запросто.

– А ЧП, похоже, было очень крупным, если газета об этом пишет с такой неохотой, да еще «слухи опровергает», - сказал я.

– Похоже, - кивнул Яков Никодимович.

Я встал.

– Спасибо вам.

– Пока не за что, - ответил он.

– Как это не за что? Вы очень много интересного мне рассказали!

– Ну на все-то твои вопросы я ответить не смог ...

Он проводил меня до двери, и я в дверях уже спросил:

– Как, по-вашему, почему про тех, прошлых Ковачей никто ничего не помнил и не изумился, что опять появился человек с таким же именем, да еще в самый что ни на есть нужный момент, как и в прошлые разы? Ведь это были люди, которые такое творили, что надолго должно было остаться в памяти, разве не так? А у нас про историю завода рассказывают много чудес, их-то за двести с лишним лет порядком поднакопилось, но фамилия Ковач никогда не мелькала, даже мимоходом.

Он кивнул.

– Правильно ставишь вопрос. Мне это тоже покоя не дает. Такие события так и просятся в легенду, но почему-то среди легенд, окружающих наш город и наше литейное производство, о них не найдешь ни словечка. Да, мне это кажется чуть ли не самым странным и загадочным, особенно теперь. Я попробую разобраться.

Я еще раз пожелал ему спокойной ночи, и мы с Лохмачом помчались домой.

Дома я быстро доделал уроки и, забравшись в постель, постарался уснуть.

Но мне не спалось. Я снова и снова вспоминал все, что произошло за сутки, начиная с появления ночного гостя, и гадал, что бы это могло значить. Кто он такой, этот Ковач? И почему, действительно, все следы появления человека с этим именем всякий раз бесследно исчезают из памяти города, хотя он всегда возникает и пропадает при таких удивительных об­стоятельствах, что их просто обязаны были запомнить?