Властелин воли
Шрифт:
– А ширина всех долларовых купюр составляет именно шесть и шестьдесят шесть сотых миллиметра, – заметил Полянский.
– Не случайно поэтому, – продолжал Оборнов, не обратив внимания на реплику директора института, – во всех парламентах мира для принятия важного для страны решения требуется две трети голосов…
– Но зачем тогда во всех странах, где господствует христианская религия, это число всегда связывают с дьяволом?
– Вероятно, дьявол тоже работает по законам живой природы, – усмехнулся Оборнов, – хотя, если отбросить все эмоции и предрассудки, дьявол людям необходим. Они просто не могут без него
– Это почему же? – Полянский покосился на своего соседа.
– Дело в том, уважаемый Эдуард Аристархович, что мы живем в двоичной системе мира. Она, эта система, примитивна, но она и наиболее устойчива. Вот смотрите: вода – огонь, хищник – жертва, мужчина – женщина, добро – зло и так далее…
– Закон Гегеля: единство и борьба противоположностей.
– Ну, в примитиве – да. Хотя в жизни, конечно, сложнее. Вот смотрите. История человечества – это история войн. А если бы не было войн, то мы не достигли бы того уровня цивилизации, который имеем сейчас. Война – это мощный катализатор развития общества!
– Но это развитие за счет других отраслей…
– Возможно. Но вы посмотрите на нашу страну: наибольшие достижения в нашей науке и технике получены в отраслях, связанных с оборонкой.
– Пожалуй.
– Так вот, я глубоко убежден, уважаемый Эдуард Аристархович, что если бы не было зла, то есть дьявола, то не было и добра. Таким образом, дьявол – необходимое условие для развития человечества…
– Интересная концепция, – буркнул Полянский, вдруг опять воскликнул, – тяните, клюет!
На этот раз в улове оказался сом килограмма на полтора. Оборнов был явно доволен.
Он положил пойманную рыбу в ведро с водой, затем, положив удочку на берег, повернулся к Полянскому:
– Эдуард Аристархович, я хотел бы у вас кое-что спросить. Вы хорошо знаете всех своих подчиненных?
– Да, конечно. – Полянский удивленно посмотрел на московского гостя.
– Как вы оцениваете морально-деловые качества своих научных сотрудников?
– Видите ли, Алексей Михайлович, у нас работают не просто научные сотрудники, а неординарные личности, люди с врожденными психофизиологическими способностями, далеко выходящими за рамки нормального среднестатистического человека. В связи с этим у некоторых из них есть определенные отклонения от норм поведения. Например, у нас работает доктор медицинских наук, автор двух докторских и трех кандидатских диссертаций… Так вот, он некрофил. С периодичностью раз в месяц он ездит в морг и, извините, трахает там молоденьких девочек. Мертвых…
– Я не об этом, Эдуард Аристархович. Сформулирую свой вопрос более конкретно. В течение последнего года с вашего объекта происходила утечка информации по проекту МУЗОБС. Эти данные достоверные. Я сейчас проверяю ваших сотрудников, выделил круг лиц, через которых могла произойти эта утечка. Не хочу нагнетать шпиономанию, но вопрос очень серьезный. Мне нужна ваша помощь.
– Чем я могу помочь вам?
– Мне хотелось бы, чтобы вы дали мне психологическую характеристику некоторых ваших сотрудников. Я запустил механизм проверки, и в ближайшее время будут первые результаты. Дело в том, что есть голые факты, логика поведения преступника, поступки, но есть еще личностные мотивации этих поступков. И эти два компонента должны все-таки стыковаться. Меня интересует все: склад характера, привычки, ценностные
– Вы кого-то подозреваете?
– Да, подозреваю. Но пока я вам не скажу о своих подозрениях. Во-первых, чтобы не навязывать вам своего субъективного мнения, а, во-вторых, просто я пока не имею на это права. Вы меня, надеюсь, понимаете.
– Я понимаю.
– Эдуард Аристархович, может, мы зайдем после рыбалки в наш кабинет и там поговорим?
– Ну… разумеется, если это необходимо для дела…
– Необходимо. Кстати, у вас тоже клюет!
Глава XXVIII
Совещание в кабинете начальника управления ФСБ по гор. Москве и Московской области шло уже второй час. Несмотря на то что кондиционер работал без перерыва, было душно. Были собраны все начальники подразделений. Основной вопрос, обсуждавшийся на совещании, – контрразведывательное обеспечение выборов Президента на следующей неделе.
Совещание было назначено на шестнадцать часов в субботу. Уже сам этот факт вызывал раздражение, но никто из присутствующих даже намеком не выразил своего недовольства или удивления. Такова профессиональная этика. Некоторые украдкой посматривали на часы. Суббота безнадежно загублена, но хоть еще вечер остается.
Выступал начальник управления, подводя итоги и давая последние указания.
– …Прошу провести в своих подразделениях инструктажи в понедельник утром. С 9.00 завтрашнего дня вводится повышенная оперативная готовность. Отпуска на этот период отменяются. Все сотрудники управления выезжать за пределы зоны нашей оперативной ответственности могут только с моего личного разрешения или моего первого заместителя.
С завтрашнего утра в управлении вводится усиленное дежурство: кроме штатного и оперативного дежурного, заступает еще ответственный дежурный из числа начальников подразделений. Вот график дежурств, прошу ознакомиться и расписаться…
Тихорецкий сидел в самом конце длинного стола и уже не слушал, так как основное было сказано. Сейчас, как обычно, начнут задавать уточняющие вопросы: взаимодействие с органами МВД на местах, охрана режимных объектов, форма одежды, отмена уже запланированных и утвержденных командировок… Его сейчас мучил один вопрос: докладывать ему свои сомнения начальнику управления или нет. В конце совещания все же решился.
Когда заседание закончилось и начальники подразделений не спеша выходили из кабинета, Тихорецкий, как бы замешкавшись, встал последним из-за стола и, подойдя к столу руководителя управления, тихо обратился: «Товарищ генерал, разрешите проконсультироваться с вами по одному небольшому вопросу». Начальник управления оторвался от бумаг, устало посмотрел на Тихорецкого:
– Да, Александр Юрьевич, что-нибудь срочное?
– Срочное, – подтвердил начальник отдела.
Он кратко рассказал начальнику управления про подозрения в отношении сотрудника ФСБ: все те подозрения, которые были у покойного Скобликова, а затем накопились и у него самого. Генерал слушал спокойно, внешне безучастно, как будто он прослушивал очередную сводку погоды. Но внешнее безразличие начальника управления не могло обмануть Тихорецкого. Он заметил, как напряглись скулы начальника, как едва заметно приподнялись его белесые брови.