Властелины стихий
Шрифт:
— А если нет? — раздался в тишине голос Валькери.
Трелони посмотрела на неё с таким видом, будто только что её заметила.
— Вы что-то спросили?
— Я спросила, что будет, если он не пойдёт по пути добра? Что, если он изберёт другую дорогу?
Трелони снова глянула на ладонь Гарри. Её и без того огромные глаза расширились до размеров тарелок. Про себя Гарри отметил, что профессор внезапно стала ужасно похожа на Добби.
— Если он выберет другой путь… — голос Трелони дрожал. — Если он изберёт иную дорогу… то смерть ожидает всех нас.
Всем в классе стало не по себе. Обычно предсказания
Профессор выпустила руку Гарри и отступила от них на шаг. Видно было, что она потрясена до глубины души.
— А что вы видите на моей руке? — вновь нарушила молчание Пэнтекуин.
Трелони с недовольством посмотрела на неё, словно укоряя за такое небрежное отношение к предсказанию о смерти такого количества народа, но всё же взглянула на ладонь Валькери и внезапно замерла.
— Что там? — с интересом спросила Пэнтекуин.
Трелони взглянула ей в глаза. Руки прорицательницы дрожали.
— Я вижу смерть, — прошептала она.
— Снова? — негромко поинтересовался Рон у Гарри. — Может, она у неё на очках нарисована — вот и мерещится повсюду?
Гарри не улыбнулся. Он напряжённо смотрел на Трелони. Та умолкла и с усилием сглотнула, а затем продолжила:
— Я вижу кровь… много крови… убийства… их очень много… они уже были и будут новые… Вам придётся тоже сделать свой выбор. На одной его стороне смерть будет ждать того, кто вам дорог… на другой — гибель будет грозить всему миру… — она умолкла, с ужасом глядя на Валькери.
Реакция Пэнтекуин на это заявление была очень странной — она не удивилась, не испугалась — только внимательно посмотрела на свою ладонь и медленно кивнула головой, словно отвечая невидимому собеседнику.
— Урок окончен, — слабым голосом сказала Трелони. — Можете идти.
Она прошла через класс, тяжело упала в своё кресло, закрыв лицо руками, и замерла в такой позе. Тихо, стараясь не шуметь, ученики осторожно выскользнули из класса. И лишь после того, как они вышли, раздался негромкий шёпот. Многие со страхом смотрели на Гарри и Пэнтекуин.
— Ну что ж, — с преувеличенно-бодрым видом сказал Рон, — по крайней мере она сегодня не предсказала ничего особенного — опять смерть кругом. Так что вероятность девяносто девять и девять десятых процента, что она, как всегда ошиблась.
— А почему не сто? — спросила Валькери.
— А на всякий случай, — ответил Рон. — Ну пошли, а то на трансфигурацию опоздаем.
На уроке МакГонагалл не произошло ничего необычного. Все сидели тихо, и почти никто не засмеялся даже после того, как в попытке превратить паука в котёнка, Симус получил странное мохнатое существо с четырьмя большими зелёными глазами и восемью короткими, мохнатыми лапками. МакГонагалл заметила подавленное настроение учеников, но это не помешало ей задать настолько огромное домашнее задание, что все предсказания Трелони об апокалипсисе были забыты до лучших времён.
…- Мне тяжело, отец. Неужели нет другого выхода? Я боюсь, что не справлюсь — слишком много во мне от человека. Я теряю контроль над своими чувствами — мне жаль их, отец. Разве их смерть необходима? Неужели даже я ничего не могу изменить? Мне страшно за них, отец…
Ночная
Внизу, на поляне посреди Запретного леса, стоял кентавр, подняв глаза к небу. Он заметил быстро промелькнувшую в облаках тень, и печально улыбнулся, говоря сам с собой.
— Хара’сар вернулась. Скоро наступят тёмные времена. Тогда лишь от них пятерых будет зависеть судьба нашего мира. И пусть удача сопутствует вам в ваших делах, Алас’сары.
Он повернулся и направился в лес. Его копыта тихо стучали по земле. Спустя мгновение кентавра поглотила ночная тьма.
Глава 9
Вскоре все забыли о странных словах Трелони — не до того было. Учителя словно задались целью вконец угробить учеников и не дать им закончить школу. Задания были неимоверные, и думать о конце света, падая с ног от усталости, никому не хотелось. Правда, на уроках прорицания Трелони часто бросала на друзей странные — испуганные? — взгляды, но уже больше не заговаривала об апокалипсисе. Тем более, что ничего ужасного в школе пока не случилось, и Валькери не бросалась на каждого встречного с ножом, оставляя за собой горы трупов.
Вообще, по её словам, учёба в Хогвартсе ей нравилась больше, чем в предыдущей школе, но она всё равно в следующем году намеревалась вернуться обратно в Румынию.
— Нельзя бросать дела надолго, — говорила она. — У меня в Трансильвании довольно серьёзный бизнес, и оставлять его на управляющих, которые хватают всё, что плохо лежит, по меньшей мере безрассудно.
Асмодей с ней соглашался. Он считал, что по ним всем давно Азкабан плачет.
— Так почему же ты вообще берёшь их на работу? — недоумевала Гермиона.
— Зато я знаю, чего от них можно ожидать, — отрезала Пэнтекуин. — Лучше взять на работу вора и знать об этом, чем обмануться в своих ожиданиях. И к тому же, с ними и разговор на другом уровне. К ним хоть пыточное проклятье применяй — жаловаться не пойдут. Их первыми же и посадят.
Гарри словно что-то кольнуло.
— А ты применяла? — безразличным голосом спросил он.
Пэнтекуин посмотрела ему в глаза и искренне ответила:
— Иногда.
Неясно почему, но этот разговор не изменил отношения Гарри к Валькери. Он и сам не знал, отчего так привязался к ней, но ему казалось, что даже если бы она убила кого-то на его глазах, он всё равно не отвернулся бы от неё. Порой у него возникало чувство, что Пэнтекуин — это его часть, а он — её. Нет, это не была любовь — это было какое-то иное, не совсем человеческое чувство. Он не мог понять, что же так притягивает его в ней.
Валькери не была злом в прямом смысле этого слова — но и добром она тоже не являлась. Рискуя жизнью, она спасла Дина — но если бы он стоял на её пути к цели, Пэнтекуин уничтожила бы его, не задумываясь. Хаос руководил всеми её поступками — хаос, внезапно понял Гарри, был её жизнью. Даже школа её носила имя Хаосса — тёмного мага из древних легенд, невероятно могучего и непостоянного. Такой же была и она — как пламя, мощное и смертельно опасное во время пожара, но согревающее и уютное в камине в долгий зимний вечер.