Властитель свободы

Синклер Шериз

Его руки были теплыми и мозолистыми. Сильными.

— Ты красивая женщина, Вирджиния, — он расстегнул ее ночнушку, позволив ей распахнуться. — Я свяжу тебя вариантом карады — это веревочная паутина для туловища.

Она сжала руки в кулаки, с трудом оставаясь неподвижной. «Я все еще одета», — напомнила она себе. Шелковистая ткань зацепилась за пики сосков, заставив ее задуматься над старым вопросом: «Ты замерзла или рада меня видеть?»

У нее появилось неприятное ощущение, что Аттикус уже знал ответ.

Он накинул

веревку ей на шею, концы свисали спереди. Медленно, но без колебаний он начал плести: обернул веревку вокруг нее, над ее грудью, под грудью.

Когда он завязала первый узел, она напряглась. Он остановился. Посмотрел на нее пристальным взглядом — без раздражения, без нетерпения. Как ей показалось, Джейку и Кайли он нравился. Она видела, как он тут работал с другими людьми и как делал упор на безопасность и честную коммуникацию. Все в этом человеке говорило о том, что он управляет ситуацией. Он был не мальчиком — он был мужчиной, порядочным человеком.

— Мы остановимся, если нужно, но ты можешь мне доверять, детка, — спокойно сказал он.

— Я знаю. Я доверяю.

Благодарность в его взгляде говорила, что он знал — она дала ему аванс.

— Спасибо, милая.

Она чувствовала легкие рывки — это он вязал из веревок ромбы по центру ее тела. Постепенно вокруг ее тела появилась плотная сетка из веревок, и ощущение того, что она крепко связана, стало странно утешительным. Когда она работала с детьми, некоторых аутичных детей можно было успокоить, плотно завернув их в одеяло, как будто ощущение объятий их успокаивало, и они могли более нормально воспринимать поступающую извне информацию.

Это было… хорошо. Слушая легкий скрип веревок и наблюдая за уверенными движениями рук Аттикуса, она почувствовала, как замедляется ее пульс. Он никогда не оставлял ее, всегда держал ее где-то за руку, как будто ее могло унести течением, если он ее отпустит.

— Ты хорошо переносишь связывание, — он схватил ее за плечи. — Теперь я хочу, чтобы ты слезла на землю.

Она потянулась к нему, чтобы поймать равновесие… и не смогла. Пока она грезила наяву, он связал ей руки. Наклонив голову, чтобы осмотреть левую руку, она увидела завораживающую сетку, тянущуюся от ее запястья до локтя, словно чехол, привязанную к синим веревкам, обвязывающим тело.

Поерзав, она попыталась высвободить руки, но ничего не вышло. Пока она боролась, сердце забилось как сумасшедшее. Она не могла двигаться.

Сильная рука легла ей на плечо.

— Спокойнее, Вирджиния, спокойнее. Теперь посмотри на меня.

Она слишком часто дышала. Но она в порядке. Не паникует, ничего такого. По большей части. Просто… она не могла пошевелиться.

Он ухватил ее за подбородок и придвинулся ближе, его голубые глаза поймали ее взгляд.

— Сделай медленный вдох, детка. Еще один, — его голос был легким и низким, как раскаты грома вдалеке.

Она вдохнула.

—

Хорошо. Ты знала, что произойдет. Это не страшно — я знаю, тебя просто удивляет это ощущение. Это вполне нормально. — Он стоял так близко, что она вдыхала его свежий хвойный аромат с каждым вздохом.

— Я в порядке, — решила она через минуту.

— Конечно, да, — сказал он. Он наклонился и легко ее поцеловал. — Ммм, здорово, — он поцеловал ее снова — на этот раз дольше — но достаточно легко, чтобы ей хотелось большего.

Как это будет, если он на самом деле ее поцелует?

— Теперь давай попробуем еще раз.

Она согнула колени, он подхватил ее и присел на корточки, чтобы положить ее на спину.

Ох. Синий коврик был пушистым и мягким, земля под ним твердой. Она поерзала. Осознание того, что ей будет трудно встать с привязанным по бокам руками, немного беспокоило.

— Ты великолепно смотришься связанная, — все еще стоя на одном колене, Аттикус положил руку на бедро. Его взгляд согревал, откровенное одобрение смягчило черты его лица.

Она смогла улыбнуться.

— Довольно мило. Так речь шла об этом? — отпустит ли он ее сейчас, дав ей попробовать, как он про это говорил? Она не понимала, разочарует ее это или принесет облегчение.

— Боюсь, я еще кое-что задумал, — он вынул из сумки еще одну веревку, на этот раз темно-красную.

— Еще?

— Жаль было бы остановиться на середине, — опытными пальцами он вязал удивительный узор из узлов, спускаясь по ее левой ноге, затем поднял ее колено и привязал лодыжку к синей веревке вокруг бедер. Он повторил то же самое на правой ноге.

Джин лежала на спине, колени согнуты, ступни широко расставлены — провоцирующая поза выглядела так, как будто она ждала, когда мужчина войдет в нее. Она снова покраснела. Слава богу, на ней все еще были ночная рубашка и трусики.

— Так лучше, — он оглядел свою работу, и на его правой щеке образовалась ямочка, прежде чем он потянул за верх ее ночнушку в стиле беби-долл. Распахнув шелковистую ткань под веревками, он полностью обнажил ее грудь.

— Подожди, — она дернулась запахнуть ночнушку, и земля ушла у нее из-под ног, когда она поняла, что не может. Не может помешать ему делать, что он хочет.

И кто угодно может на нее смотреть.

— Они… — она осеклась. Он уложил ее на землю за столом для пикника, который практически скрывал ее от посторонних взглядов.

— Я подумал, что ты можешь оказаться довольно скромной, ведь ты приехала из консервативных Южных штатов. — Он провел костяшками пальцев по ее щеке. Все еще стоя на одном колене, он навис над ней. Их окружала темнота, отблески огня мелькали на его загорелом лице. Скулы у него были высокие, лицо угловатое.

В нем не было ничего мягкого. Он излучал властность, говорящую, что все пойдет по его плану и вся ситуация в его руках.