Властитель свободы
Шрифт:
И разве это не извращение — то, что ей ужасно хочется, чтобы Аттикус обнимал ее, пока она оплакивает потерянную дружбу.
С усилием она отвлеклась от своих проблем и повернулась к бару, где стояли высокие столы.
Она закипала от гнева, оглядывая обшитый панелями бар в поисках Престона. Несколько столов были сдвинуты вместе для женской компании, празднующей вечер пятницы. Лесоруб во фланелевой рубашке, сидевший у входа, присвистнул при виде нее. Похоже, он рано начал праздновать. В баре мужчины сосредоточились на трансляции
А вот и он, за столиком, высокий блондин, как всегда в дорогом костюме. Он встал и довольно улыбнулся.
Она пробралась через столики и подошла к нему.
— Престон.
К сожалению, она слишком близко подошла. Правда, за время работы в тюрьме она могла бы получше развить инстинкты.
Взяв за руку, он притянул ее в свои объятия.
— Вот и ты. Я скучал по тебе, Джинни, — он уткнулся лицом ей в шею.
Ее раздражение росло с каждым вдохом запахов его туалетной воды и бальзама после бритья. Как ей нравился его запах. Когда-то. До того, как ее любовь растаяла как мокрый снег.
— Отпусти, — буркнула она, затем с силой оттолкнула. — Отпусти.
С явной неохотой он отодвинулся и, как джентльмен, выдвинул для нее стул.
— Прости, дорогая. Я так рад снова тебя видеть.
— Что ты тут делаешь? — грудь сдавило. Он ничуть не изменился. Подтянутый, ухоженный, с виду успешный руководитель. — Как ты меня нашел?
— Администратор на твоей старой работе дала мне твой адрес, — самодовольно улыбаясь, он взял ее за руку.
Она попыталась выдернуть руку.
Он не отпустил.
— Привет, Джин, ты как? — к столику подошла Барбара, вынимая блокнот из кармана безупречно чистого фартука. — Что тебе принести?
Престон сжал ее руку.
— Моя невеста будет пить Джек Дэниэлс.
— Нет, не буду. Спасибо, Барбара, ничего не надо, — Джин зло взглянула на Престона. — Невеста? Серьезно?
— Между нами произошло маленькое недопо…
— Видишь кольцо у меня на руке? — Джин выдернула руку и подняла вверх. — Нет. Потому что я швырнула им в тебя, обнаружив тебя трахающимся с «коллегой».
Он нахмурил красиво уложенные брови.
— Джинни, пожалуйста. Мы с Аннализой просто разговаривали. Я тебе объяснял, что случилось.
Она посмотрела на Барбару, которая не сдвинулась с места.
— Хорошо, что он объяснил. Она ни слова не могла произнести — у нее во рту был его член.
Барбара фыркнула и поспешила прочь. Ее смех заглушили баскетбольные болельщики, аплодирующие голу.
— Джинни, обязательно рассказывать про наши проблемы официантке?
— Я люблю честность, — к сожалению, этого слова нет в его словаре.
— Ну, хорошо, — с трудом заставив себя замолчать, он улыбнулся ей. — По крайней мере, сейчас мы вместе. Я хочу извиниться за мою… ошибку.
— Ошибку?
— Да, я был не прав. Но для меня это ничего не значило.
— Так ты считаешь, что трахаться с другой
Он прочистил горло и помолчал.
«Ну надо же — теперь он готов ее выслушать. «Слишком поздно», — сказало ее измученое сердце. Не осталось ни пламенной страсти ни горячих эмоций».
— Я прощаю тебя. А теперь уезжай домой.
— Джинни. Я клянусь, что это никогда не повторится. В каком-то смысле хорошо, что это произошло, потому что я понял, как сильно я тебя люблю. Как сильно ты мне нужна.
Она покачала головой. Она знала, что их отношения обречены. Тем не менее, несмотря на мучительные сомнения, она сочинила свадебные клятвы и планировала отказаться от противозачаточных.
А потом она рано вернулась домой. Увидела их. Она стояла там… на подкашивающихся ногах, слезы туманили взгляд, сердце разрывалось. Предполагалось, что он любит ее. Что он мужчина, которого она могла бы полюбить всем сердцем. Только это было не так.
Она швырнула в него кольцом. И когда ее мечты разбились вдребезги, она заплакала.
Сейчас, вспоминая неописуемую боль в тот момент, она знала, что отреагировала неадекватно.
Надо было швырнуть в него чугунной сковородой.
Глядя на него, она пыталась понять, что случилось с тем мужчиной, которого, как она считала, она знала. Ее поддерживали друзья. Она поняла, что его измена — еще один признак того, что он ее не любил. И все же, она боролась с отчаянным желанием приползти к нему обратно. Быть любимой. Быть нужной.
Да, быть нужной это ее наркотик, и как любой аддикт она должна полностью завязать. Должна продолжать избегать наркотик и триггеров.
И сейчас… сейчас она выслушивает извинения, о которых так мечтала.
— Слишком поздно, Престон.
— Глупости! Дорогая, я люблю тебя, ты любишь меня и…
— На самом деле, я не люблю тебя.
— Не-а. Не похоже, что она тебя любит, — раздался низкий голос из-за ее спины и мощная рука легла ей на плечо.
Она подпрыгнула, запрокинула голову и встретилась с взглядом серо-голубых глаз Аттикуса. Расслабленный вид его ковбойской шляпы и джинсовой куртки противоречил напряженной позе. — Милая, — шепнул он.
От прикосновения его твердой руки ее мир закачался.
Он воспользовался ее замешательством, чтобы крепко поцеловать в губы.
Ох. Ох, ох, ох.
— Что… — Престон подскочил с шокированным выражением лица, — черт возьми, кто это, Джинни?
— Теперь я ее мужчина, — сказал Аттикус.
Его разъяренный рык не ускользнул от внимания Джин и вообще не имел значения. Его голос обрушился на нее, как весенний дождь на измученное засухой растение.
— Сомневаюсь, что это серьезно. Вам нужно уйти, — Престон серьезно посмотрел на нее, — Джинни, отошли его, и мы сможем поговорить. Не переживай, дорогая, я понимаю, что творится с женщиной после расставания.