Влипла! или Смотри, не влюбись

Кит Тата

– Ты, вроде, вчера не так уж много выпила.

– Возраст. Когда тебе за сорок эффект от вчерашнего веселья кажется всё более губительным.

– Буду знать, - хмыкнула я и налила себе кофе.

Пригубила горячий напиток и замерла как статуя, когда к спине прижалось уже знакомое мне тепло. Света слишком быстро растворилась, оставив нас одних.

– Доброе утро, - мурлыкнул Мирон Александрович и, приобняв меня одной рукой за талию, другой мягко направил чашку с кофе в моей руке к своим губам.

– Это мой кофе, вообще-то, - буркнула я нарочито возмущенно

и вернула кофе к своим губам, сделав обжигающий глоток.

– Твой? – обняли меня сильные руки. – Я хочу попробовать.

– Вы такой не пьёте. У вас может слипнутся.

– Опять на «вы»?

– Привычка… - повела я плечом и повернула голову к мужчине, сразу почувствовав его поцелуй на своих губах.

– Доброе утро, - шепнул он тихо-тихо и облизнул свои губы, словно смакуя. – Вкусный кофе. И, как видишь, ничего не слиплось.

– Просто он ещё не дошёл до места слипания, - знающе заявила я и в этот раз сама потянулась к его губам, привстав на цыпочках.

– Воу, молодожены! Полегче! – возник в кухне Матвей. От неожиданности я резко присосалась к кофе.

Мирон нехотя отстранился от меня и, повернувшись к брату, присвистнул. Гонимая любопытством, я тоже повернулась к Матвею и едва не выронила кофейную чашку из пальцев.

– Матвей, что с тобой?

– Это любовь.

– Любовь? – взметнулись мои брови. Чашку я с кофе оставила на кухонном столе, а сама подошла к Матвею, который слегка морщась от боли, водил плечами. – Больше похоже, что тебя спиной по какому-то кованому забору водили. Даже узоры и завитушки можно различить. Это тебя Рита так?

– Угу. Выбивалкой для ковров.

– Я же совсем забыла предупредить… - поморщилась я виновато. – Рита, вроде, мастер спорта…

– Ага. По выбиванию ковров. Я вчера чуть не расплакался, блин. В угол там как щенок скулящий забился.

Потянулась кончиками пальцев к одной из «завитушек» на его спине, чтобы понять, не нарисована ли она, но моя кисть тут же утонула в ладони Мирона Александровича и оказалась убрана в карман его домашних штанов. Не сдержалась – рассмеялась. Сам же Мирон, не стесняясь, ткнул брата указательным пальцем в узор, как если бы тыкал в него палкой, чтобы проверить жив ли тот.

– Ай, блин! – подпрыгнул Матвей и отпрянул от нас, вооружившись ножом и крышкой от сковороды. – Кто и чем?

– Он. Пальцем, - сразу сдала я Мирона.

– Держи ему там палец покрепче, - указал Матвей на карман в штанах Мирона, где были спрятаны наши переплетенные пальцы. – Чтобы не тыкал куда попало.

– Футболку надень, и никто в тебя тыкать не будет.

– А сам-то! – фыркнул младшенький и внезапно дернул Мирона за сосок.

От неожиданности у меня чуть не выпали глаза. А когда Мирона Александрович внезапно дернул меня на себя, обнял за плечи и закрылся мной как щитом, вслед за глазами чуть не выпало и сердце.

– Меня-то любовь защитит? А твоя? Добавки даст? – спросил Мирон, уткнувшись мне в плечо подбородком.

– Ой! – поморщился Матвей насмешливо. – Майя с тобой ещё пару месяцев поживёт и сама начнёт дёргать за всё, что увидит.

Потом ко мне будешь бегать и вот так прятаться. Да, Майя? – подмигнул мне Матвей.

– Э, нет, - покачала я головой и мягко выпуталась из объятий Мирона. – Дёргайте друг друга за что хотите, но без моего вмешательства.

А мне, пожалуй, нужно немного прийти в себя, желательно под потоком горячей воды. Очень много телесного контакта. Очень. Мне еще нужно к этому привыкнуть. Хотя, кого я обманываю? Я готова запрыгнуть на Мирона как обезьянка и висеть на нём, пока руки не откажут. Но это я смогу сделать гораздо позже. Через пару дней.

После душа покормили Тимку и вместе с его папой решили погулять во дворе, пока позволяла погода. Пока я и Мирон носились по двору, передавая друг другу в руки Тимку, Света и Сан Саныч балдели на садовых качелях и вспоминали рецепт глинтвейна, как они его назвали – самый осенний согревающий напиток. Похоже, вечером я спалю остатки волос в носу.

– Можно? – из-за приоткрытой калитки показалась Ритина голова.

– Привет, - махнула я ей рукой. – Заходи. Голодная?

– Здравствуйте, - поздоровалась Рита со всеми. – Не голодная. Я сейчас на автобус и в город, так что всё нормально. И вот ещё, - протянула она мне плед и три пищевых контейнера. – Возвращаю. Лохматый ночью забыл забрать. Как он, кстати?

– Сейчас я его позову. Как раз Тимке теплую водичку нужно налить.

В доме я обнаружила Матвея, танцующего у кофемашины с чашкой кофе в руке. в ушах беспроводные наушники, так что моё появление он заметил только тогда, когда я ткнула в его искалеченную спину пальцем.

– Ай, блин! Больно же!

– Прости, - совсем без чувства вины ответила я. – Там Рита пришла. Пригласить ее в… дом.

Предложение я договорила уже ровно в тот момент, когда Матвей, почти не касаясь пола, сиганул в гостиную и плюхнулся на диван животом вниз.

– Зови её. Скажи, что я умираю. И это… ваты тут и зеленки набросай. Чтобы потрагичнее выглядело, - скомандовал он коротко и нацепил на лицо самое болезненное выражение.

– Рита узнает, что ты ее обманываешь, и ещё раз тебя чем-нибудь побьёт.

– Ватку и зеленку, - настоял Матвей.

Усмехнувшись, принесла ему аптечку, которую нашла по его наводке. Вату, мази и зеленку с йодом он раскидал сам.

Налив Тимке теплой сладковатой воды в бутылочку, вышла во двор и пригласила Риту в дом. Судя по выражению её лица, вину она за собой чувствовала не маленькую.

– Нужно было коляску взять, - чуть нахмурился Мирон, забирая у меня из рук Тимку, который уже напился водички. – Что-то я не подумал о прогулках.

– Да ладно, - улыбнулась я. – И так хорошо. Даже теплее.

Сделала шаг и обняла сразу и Тимку, и его отца. Улыбаясь как дурочка и немного стесняясь, заглянула в серые глаза, в уголках которых образовались лучики от морщинок, пока он смотрел и в мои глаза тоже.

Как же тепло этот айсберг улыбается!

– Ты-то не замерзла? – спросил меня Мирон и мягко ущипнул за кончик носа. – Фу, сопли!
– поморщился он смеясь.