Влюбись в меня себе назло
Шрифт:
Решила ещё перед первым сентябрём, никому не дам себя в обиду, лучше стану занозой, но не тряпицей, в которую сморкаются холёные мажорики. А в том, что в частной школе учатся одни богатенькие буратины, которые будут демонстрировать родительский достаток, почему-то не сомневалась.
Так и оказалось: ребята попались с гонором. Не скажу, что они принялись сразу открыто издеваться надо мной. Вели себя сдержанно и даже вежливо. Педагоги также были учтивы, хотя некоторые, когда я затруднялась с ответом на уроке, снисходительно восклицали: "Конечно, вы в школе этого не изучали! Даже в московских
Если честно, никого в моём новом классе (кстати, вместе со мной в нём оказалось всего пятнадцать учеников) нельзя было назвать задирой. В старом же каждого второго мальчишку можно так окрестить. Но всё равно там мне было комфортно и привычно: я в нём как рыба в океане.
А тут чувствовала себя чужой. Ко мне относились с высокомерным пренебрежением, как к недалёкой особе, недостойной внимания. Хмыкали и ухмылялись по-снобски, хихикали над моими попытками подружиться, бросали в мой адрес колкие и насмешливые словечки.
И тогда я решила изменить своё поведение. Отлично, пусть будет полный улёт. Если они стремятся сделать меня изгоем, я буду им, но отщепенцем очень неудобным для них, об которого они зубки сломают. Как говорится, спасение утопающих - дело рук самих утопающих.
И я стала демонстрировать своё равнодушие к ним. Отвечала сквозь зубы, если ко мне обращались с издёвкой. На брошенные обидные фразы и взгляды отзывалась не менее оскорбительными выпадами. В общем, я училась острить и давать сдачи.
Иногда мне это удавалось очень легко и удачно, иногда - не очень, сама оказывалась, как говорится, в луже, опростоволосивалась. Но меня уже понесло. Стала много читать, ежедневно учила уроки. Выписала по интернету книгу Матиаса Нельке "Находчивость. Искусство отражать удар" и другое подобное чтиво. Из книги поняла, что обидчика нужно ошеломить своей непредсказуемой реакцией, только тогда он отцепится.
Мне даже повезло обнаружить в сетях вечерний клуб юных острословов, где развивают технику речи, учат приёмам острословия и проводят разные тренинги, связанные с художественными средствами нашего языка. Я записалась в него, он оказался платным, отец против клуба не возражал, даже был несказанно рад.
– Это зов крови, - довольно заявил, выделяя мне деньги.
– У тебя в роду с моей стороны все журналисты - и я, и бабушка, и дедушка, и прадед. Вот почему ты тянешься к нашему делу, хочешь постичь его до тонкостей!
В клубе собрались мировые ребята из разных школ, руководитель - непризнанный юморист, бывший кавээнщик и знаток русской речи, шуток и приколов. Я там нашла себе подружку по душе, которая, кроме острословия, увлекалась еще аниме - японскими мультфильмами - и экспериментированием своей внешности.
Мира считала, что нужно постоянно выделяться из толпы и показывать свою индивидуальность. То и дело меняла цвет волос и всегда на необычный, то фиолетовый, то красный, то синий, иной раз в несколько цветов. У нее была целая коллекция мелков и красок, которые легко смывались.
Одевалась, на мой взгляд, тоже нелепо и чудовищно. Надевала зелёное платье с оранжевыми брюками или узкую малиновую мини-юбку с жёлтыми лосинами и футболкой с ужасным
Она и меня пыталась уговорить изменить свой стиль, чтобы стать более заметной. Но я не поддалась. Мне нравилась моя внешность. К тому же после того, как я стала в классе обороняться остроумными ответами, презрительность во взглядах моих одноклассников исчезла, появилось даже уважение.
Они наконец-то поняли, что поиздеваться и зло пошутить я и сама мастер, так что спуску не дам. И не было смысла выделяться за счёт смены цвета волос и вульгарной одежды.
Между тем с началом летних каникул, перед самым приездом сводной сестры из Англии, я решила выпендриться, а может, просто позлить всю семейку, с нетерпением ожидающую "любимого беспорочного ангела". Посыпала макушку головы красной и зелёной сухой смываемой краской, купленной в мае на индийском празднике Холи или по-русски фестивале красок. А перед этим обрезала свои густые средней каштановости волосы до плеч, тем самым ликвидировала выпестованную мамой с большой любовью косу ниже пояса, и купила лосины и футболку из Мириного репертуара.
Но я никак не ожидала, что в это же время прилетит в Москву отчим по каким-то своим делам. Как только он увидел меня, красно-зелёную, с лохмами в разные стороны, в обтягивающих фиолетовых лосинах и короткой футболке до пупка, с вульгарным могильным рисунком на груди, просто обомлел. Опомнившись, стал ругаться и обвинять отца в моей распущенности.
В итоге, отчим забрал меня в Тихинск и приказал строго-настрого забыть о столичном образовании навеки, заявив, что я должна в будущем выбрать вуз поближе к дому. Потому что столица противопоказана моей увлекающейся натуре. Тем более, что там нет надлежащего присмотра. А я и рада была. К Москве я не прикипела душой.
Мой родной отец не сумел меня отстоять. Он всегда терялся перед упорной силой второго мужа мамы. В результате после этого я уже не бывала в Москве.
Впрочем, такая постановка меня совсем не расстраивала. По ватсапу я общалась с отцом раз или два в месяц, с Мирой почти каждую неделю обменивались эсэмэсками, фотографиями и видео. Мне этого хватало.
Не знаю, чем бы завершился наш с мамой разговор, если бы домой не пришёл Никита, мой сводный брат, и не отвлёк её внимание на себя. Почувствовав наше боевое настроение, он использовал против мамы самое испытанное оружие: заявил, что страшно проголодался. Мама тут же принялась накрывать на стол, она патологически не выносила, когда её домочадцы голодали. Никита - сын моего отчима. Но не мамы, рождён другой женщиной.
Глава III
В моих родственных связях, точнее семейных, можно запутаться. Я и сама лет до шести, например, думала, что отчим - мой родной папа, а тот дядя, что живёт в Москве и шлёт мне подарки к дню рождения и Новому году, наш родственник.
Сколько себя помню, Никита живёт с нами. Он младше меня на девять месяцев, и я почти до школы не сомневалась, что он родной мне по крови и у нас общая мама. А та женщина, которая иногда его забирала на выходные, была нашей тётей, причём недоброй, потому что не выносила меня.