Влюбиться on-line (сборник)
Шрифт:
Жанна слушала его и не верила тому, что может окунуться в мир кино, искусства, бомонда. Недосягаемый, недоступный, но такой притягательный мир…
— А во-вторых, — продолжал ее собеседник, — у меня такое хобби: открывать новые таланты. Или зажигать новые звезды. Это как вам больше нравится.
— Мне нравится… — Жанна заулыбалась. — Таланты! Хотя и «звезды» тоже звучит неплохо. — Она уже беззаботно смеялась, целиком и полностью доверившись новому знакомому. — Ну и кого вы уже таким образом открыли? Или зажгли?
Сергей Семенович посмотрел на нее
— Послушайте! Это что же получается — мне надо увольняться? Или отпуск брать? И что сказать домашним?
Сергей Семенович принял серьезный вид:
— Конечно, увольняться! И собирать чемодан! Вы приезжаете на студию. Мы вас оформляем на работу, вы получаете аванс. И через пару недель — в командировку.
— Что, вот так… сразу?
— Конечно! — удивленно вскинул брови Сергей Семенович. — Съемки уже в разгаре. Вы войдете в роль в рабочем порядке. Да, кстати… загранпаспорт у вас имеется?
— Да, — Жанна кивнула, — сделала в прошлом году. Мы с мамой в Грецию летом летали.
— Вот и хорошо. Значит, берите загранпаспорт, трудовую книжку, две фотографии. Вот мой телефон… Я вас жду в четверг на проходной в шестнадцать часов. Сможете?
— Ну да… Конечно… Только… — Жанна замялась.
— Что такое? Боитесь, муж не отпустит?
— Нет-нет… Совсем не то… Я не замужем. Просто мама у меня сильно болеет. Не знаю даже, как с ней поступить.
— За ней, кроме вас, некому ухаживать?
— В том-то и дело, что нет.
— Погодите? А аванс? Вы же получите довольно приличные деньги, сможете нанять сиделку, оплатить лекарства…
— Простите… — Жанна покраснела, опустила голову и пролепетала совсем тихо: — Приличные — это сколько?
— Думаю, тысячи две или даже две с половиной.
— Рублей? — вырвалось у девушки.
Сергей Семенович уставился на Жанну как на недоумка. В его глазах промелькнуло нечто, похожее на высокомерие… Она даже испугалась своего последнего вопроса.
Он вздохнул и как безнадежной тупице ответил с деланым безразличным вздохом:
— Евро, конечно…
Этот ответ решил для Жанны все. Она и до этого момента не очень сопротивлялась, а теперь и подавно… обрадовалась так, что аж задохнулась от нахлынувших чувств.
Две тысячи евро! Даже не долларов! Да это же и дорогие медикаменты, и возможность дополнительного обследования, и консультации у признанных специалистов! Она все сможет решить. Мама спокойно поедет к бабушке. Заодно и ей, любимой бабе Саше, денег нужно передать: там давно уже крышу следует починить да и забор поправить…
— Ура! Ура! — сердце пело на разные голоса…
Жанна летела домой как на крыльях. Сжимая в руках заветный телефон с номером волшебника.
Жанна проводила маму в деревню, снабдив ее и лекарствами и какими-то умными книжками. Договорились после отпуска показаться врачу,
— Хорошо, доченька! Не волнуйся! Давай я сначала там… на природе, в святых местах… разберусь немного со своими мыслями, чувствами… А потом лечение. Договорились? Я думаю, что без такой предварительной подготовки не возьмет меня медицина…
— Что значит «не возьмет»?
— Ну, не даст эффекта… Слишком уж я засорила свою душу… Ты была права: нельзя было так уж упиваться своим горем. Грех это! Уныние — это грех! Ты возвращайся, и мы с тобой обязательно пойдем еще раз к врачу. Вместе!
— Хорошо, мам! Ловлю тебя на слове!
….Жанна не звонила и не отвечала на звонки. Прошло три дня, пять дней, неделя… Сначала Инесса обвиняла плохую мобильную связь, потом заказывала международные переговоры на местной почте. Наконец, отбила телеграмму. В ответ — тишина. Она обзвонила всех знакомых, соседей, дочкиных подруг, тех, чьи телефоны смогла вспомнить или найти. Никто ничего не знал. Кроме того, что было известно самой Инессе: киностудия, съемки, командировка. Правда, прозвучала страна — Германия. Но это никак не приблизило Инессу к дочери.
Волнение нарастало, тревога заполняла все существо. Поделиться, посоветоваться было не с кем. Все разделяли ее беспокойство, но реально помочь никто ничем не мог. Находясь в отдаленной деревне, Инесса никаких конкретных шагов к поиску дочери предпринять не могла… Но походка ее изменилась: стала более стремительной. Складка меж бровей отражала напряженную работу мысли в поисках выхода, а отнюдь не самокопание и тоску по неудавшейся личной жизни. При этом она неустанно находилась в работе по хозяйству и хотя быстро уставала, все время была чем-то занята: то огородом, то уборкой, то засолкой овощей, то прогулкой в монастырь…
Поначалу, первые день-два после приезда, Инесса решила, что может позволить себе понежиться, отдохнуть, полениться… Но увидев, как крутится целый день баба Саша, изменила свое представление об отдыхе. А включившись в работу, почему-то стала забывать о своем состоянии здоровья. То ли ей действительно стало легче, то ли неудобно перед пожилой женщиной говорить о своих болячках, то ли стыдно лежать, глядя, как баба Саша не присядет ни на минуту… И Инесса включилась в повседневную работу: огород, уборка, обед, сбор овощей, помощь во дворе…
Оказалось, дела не кончаются. И в этой бесконечности движения открывается какой-то тайный смысл: некогда стенать, некогда болеть, незачем в сотый раз копаться в себе, ходя по одному и тому же кругу который год.
— Баб Саш! Где соду взять? Хочу банки перемыть.
— Баб Саш! Давай я на обед перцы нафарширую! Где у тебя рис?
— Баб Саш! Куда у нас ведро подевалось? Не найду!
И так целый день…
К вечеру Инесса уставала неимоверно. Она только успевала донести голову до подушки, как проваливалась в спасительный сон. А с утра — все по новой.