Влюбленные антиподы
Шрифт:
— Два?
— Один, ноль, пуск!
И он дернул меня за ноги. К счастью, голова моя осталась на матрасе — комната слишком маленькая. Этот дурак ещё локти себе о стену отбил. От чего-нибудь мужики взрослеют? Ну хотя бы чуть-чуть…
Глава 41 "Чудоюдорыбакит"
— Вот доказательство того, как полезно иногда ходить пешком! — точно воззвание выдал Кузьма и жестом Ленина указал на шлагбаум, перегородивший наш путь через километр, максимум полтора от ресторана, где официально началась
Я оглянулась — береговая дорожка настолько узкая, что тут с пешеходами только мотоциклы разойтись могли. А развернуться легковушке — уж извините. Если только задом ехать по крутому бережку с километр. Я как представила такую поездочку, так меня аж мутить начало. Где был знак? Никакого знака не было! Знай и люби свой край — таков, видимо, хорватский девиз. А петляла асфальтированная тропиночка, как настоящий серпантин. Что за очередным поворотом, большой вопрос… или большая задница в виде шлагбаума.
— Посторонним с машинами вход воспрещён. Частная территория.
Кузьма шутил, потому что был пешеходом. За рулем при таком раскладе он бы матерился. А за руль я его чуть не усадила — так что материли бы меня. Но куда, куда же тогда постоянно ехали машины? Наверное, в частные дома, которые мы оставили позади минут так пятнадцать назад. Я не заметила их исчезновения, потому что смотрела на море. Оно перестало быть ультрамариновым. У камней еще плескалась голубоватая вода, а дальше, подернутое мелкой рябью, лежало сероватое море — оно хмурилось и ворчало на редких пловцов, которые ждали вечерней прохлады, чтобы переплыть бухту. Кузьма смотрел на них с неприкрытой завистью, и я поняла — не будь рядом меня, он бы бросился в воду и превратился в дельфина.
— Даш, что там?
Где? Я смотрела на горы — небо оставалось еще светлым, и зелень горных круч оттеняла оранжевую черепицу прибрежных домишек: был бы со мной телефон, получилась бы милая фотка-открытка, чтобы послать сестренке в качестве привета с морского курорта. Но телефон взять мне не дали, как не дали и отдыха ногам.
— Вот там, в воде! — добавил Кузьма, поняв, что я так и не нашла его ориентира.
За шлагбаумом начиналась территория какого-то отеля. Мы стояли напротив обнесенного забором бассейна с бирюзовой водой и пустыми шезлонгами. Только за одним столиком возле летнего бара сидела немолодая компания — по речи и неистовым взрывам хохота — пьяных французов. Впереди нас к узенькому пляжу с шезлонгами каскадом спускалось здание самого отеля, а в воде… Что было в воде, я не видела.
— Даш, ну куда ты смотришь? Вон же! — Кузьма чуть по уху мне не съездил, протягивая указующий перст прямо над моим плечом. — Водоворот. Меня глючит или это какое-то животное?
— Какое? — спросила я, найдя наконец глазами бурлящую воронку.
— Выдра?
— В море?
— Что ты меня спрашиваешь? — Кузьма съездил мне по второму уху, чтобы поставить перед носом телефон и увеличить картинку на видео. — У меня по зоологии пара была… Ну, — его тяжелый подбородок сделал воронку мне в темечке, — перевернутая, но я все равно
Мы простояли так аж минут пять — а если быть точными, то пять минут и двадцать три секунды, ведь Кузьма снимал ролик, надеясь запечатлеть чудо, но чудо не вынырнуло, а вот я вросла в землю сантиметров на пять под давлением стопудовой головы, которая выдавала в школе знания на перевернутую двойку!
Вдруг эта голова расхохоталась — неистово. Даже громче французов. Наверное, бедные господа-отдыхающие-лягушатники подавились коктейлями и замолчали, наблюдая через прутья клетки за двумя мартышками, прыгающими у берега, то есть за нами.
— Я сегодня тупой в кубе! — воскликнул Кузьма, пройдясь телефоном мне по носу. А неуклюжий прямо-таки в геометрической прогрессии! — Похоже, это трубы из бассейна выведены в море.
— Хорошо, что не чудовище морское, а то бы я плавать не стала…
— А кто б сомневался! — теперь его рука пережала мне шею с ярко выраженным желанием придушить. — Тебе бы только повод найти от спорта отлынять или отлынить… Как будет правильно?
И он с такой силой прижался к моей щеке, что я почувствовала едва-едва пробивающуюся щетину. Ну и рот мой сплющился до невозможности произнести и слово.
— А никак не правильно, — продолжал Кузьма философствовать, между делом работаю корщеткой. — Девушка кем должна быть? Студенткой, комсомолкой… Ну, комсомолку, вычеркиваем из-за смены коммунистического строя капиталистическим, а вот спортсменка остается на веки вечные, — Кузьма крутанул меня к себе и ткнулся носом мне в нос, пробурчав: — Не может же девушка быть просто красавицей… Этого мало.
— Для чего? — откинула я голову, чтобы получить свободу, но получила поцелуй. Все в тот же нос.
— Чтобы нравиться мальчикам…
— Смотря каким мальчикам…
Нравиться этому мальчику не входило в мои планы. Нам просто не надо было прыгать в кровать при свете дня. А ночью все кошки серы. А серые кошки ему нравятся — сама видела: он их в ресторане сливками кормит…
— Мне, например…
— А какого фига мне тебе нравиться? — я теперь наоборот опустила голову, и мы столкнулись лбами. — Куда ты денешься с подводной лодки в эту неделю? А потом будем делать вид, что незнакомы. Питер — город маленький, но я езжу на метро, а ты на машине, так что мы вряд ли встретимся.
Кузьма отступил от меня, прямо к берегу и брякнул:
— Первый поцелуй, первые отношения, у меня все с тобой первое…
Я замерла, почувствовав непреодолимое желание съездить ему по морде. Если понял, так и скажи. Хватит уже недоговаривать!
— Я вообще с девушками редко по второму разу встречаюсь, а несколько дней подряд уж точно нет… А мы уже три дня вместе…
— За стенкой, — выплюнула я в его странно довольное лицо.
— И что? — он убрал руки и даже сунул их в карманы шортов. — У меня профессор с женой в общаге первые три года через стенку спали, а потом с соседями поменялись. И уже сороковой год пошел…