Влюбленные антиподы
Шрифт:
— Да, за машиной, — прошипела я змеей, а потом выкрикнула: — Конечно!
И незаметно — куда там заметно-то, когда он вовсю тыркался в телефон — вытерла о сарафан вспотевшие ладони.
— Машина для тебя важнее людей, — плевалась я словами в полный голос. — Важнее собственной сестры!
Кузьма опустил руку — и пока опускал, я почему-то думала, что он запулит в меня телефоном, наплевав на последствия.
— Важнее сестры, да? — голос его сел. Мой, наверное, сейчас бы взвился до комариного писка, и я не стала отвечать. — Чтобы раз — ее поймали на чужой машине, и два —
Он швырнул телефон на стол — тот чуть проехался по пластиковой салфетке, но, к счастью, остался на столешнице целым и невредимым. Мои же нервы так себя не чувствовали. Был лучшего обо мне мнения… Ну, требую объяснений такому заявлению! Только требую молча… Пищать не хочу! Чего уставился-то на меня так, будто я что-то обязана сказать. Спасибо, что ли, ждет?
— Чего молчишь?
— А что я должна сказать? — так и спросила я. К счастью, почти нормальным голосом. Пусть и тихим, точно после болезни.
Да так и было — после болезни. Меня успело и в жар, и в холод бросить. А ноги точно болели. Сейчас бы сесть. Да хоть на пол. Жилка под коленкой дрожит, но ведь не схватишься за нее у него на глазах… Не схватишься!
Вместо ответа, Кузьма пожал плечами. Или скорее передернул. Потом, все так же молча, подошёл к двери в ванную и, не обернувшись, буркнул, что идёт в душ. Иди. Только полотенце не забудь… Когда выходить будешь!
А я села на стул и решила никуда не вставать. Даже за водой, которой мне безумно хотелось испить. Она из холодильника — увы, не из живого источника!
— Даш!
Я и минуты не просидела на стуле. Он душ даже не включил. Дверь не открывает. Почему?
— Я не пойду к тебе! — выкрикнула я, кажется, даже раньше, чем подумала.
— Я полотенце забыл взять… — послышалось все так же из-за закрытой двери.
Дверь-то открыта, ключ не в замке. Полотенце забыл? Ну-ну, и мозги заодно включить… Если они все же выключились, а не просто отсутствовали по жизни.
Я тяжело поднялась и шагнула к двери его комнаты. Там, помнится, на полках лежала целая стопка полотенец. Стоп, не только там!
— На стиралке в корзинке лежат чистые! Проверь! — прокричала я в зазор между дверью и дверным косяком.
В моих косяках зазоров не было, они шли сплошняком. Уже уложила его в постель, а удержать не смогла. Чего он больше боится? Что я залечу от него или что он от меня что-то подхватит?
Спина снова сделалась мокрой и, сидя под кондиционером, висевшем на стене рядом с дверью, я боялась схватить насморк. Тогда точно дам этому козлу законный повод не спать со мной. И я решила выйти на улицу… Там жарко, там только свариться можно. Вот и будет на что списать красноту!
Однако открылась не только входная дверь. Сквозняком выбило и дверь ванной комнаты. Я не обернулась — еще подумает, что это я решила присоединиться к нему в душе — и быстрее выскочила на улицу.
Я пошла напрямик к помидорам. Мне не хотелось их есть — просто решила взглянуть, как они растут тут в открытом грунте. Переступила через шланг и чуть не навернулась, зацепившись за камень. Вот круто было бы еще и коленки разбить. Уже болели не только ноги, но и задница. Ну да, наверное, заранее из страха найти на себя любимую приключений… Не, не… Я — мастер косяков, и точка.
Здесь были целые заросли помидоров — и я не поняла, как Кузьма нашел здесь что-то ночью и не выколол глаз о частокол из обычных веток, к которому были привязаны жирные кусты. Помидоры почти лежали на земле, некоторые уже валялись и подгнивали. Надо сфотографировать для бабушки — для нее это явно интереснее фотографии устриц. Хотя их я не фотографировала, телефон был дома, как и сейчас. Но в дом идти опасно — некоторые еще решат, что за ними подглядывают.
Помидорные кусты поникли, пожухли — совсем, как я. Но им может помочь вода, и я пошла по шлангу в поисках краника, думая, когда же "бабушка удава" наконец прибудет уже целиком… Краник нашелся за камнем, я только нагнулась, чтобы включить его, как услышала голос Кузьмы:
— Что ты там ищешь? — вопрошал он.
Я выпрямилась. Он стоял на площадке возле входной двери. Мокрый, но шорты на нем были сухие.
— Хочу помидоры полить, — ответила я просто.
— Сжечь, ты хотела сказать. Я же душ принимал на улице. В шланге кипяток. И вообще на юге растения принято поливать ночью или рано утром.
— Учту.
К помидорам я уже не вернулась. Пошла к дому, мимо Кузьмы… Но пройти не смогла, он схватил меня за руку.
— Даш, ты обиделась?
Я взглянула ему в лицо — открыто.
— На что? На помидоры? Ты прав, я не подумала про жару…
Хотя и чувствовала ее — пришлось провести свободной рукой по шее — мало того, что мокрая, так еще и болит. Все у меня болит! Из-за него, из-за его чертова бега!
— Я не о том, — он не отпустил меня, а наоборот притянул к себе обеими руками, теперь уже за талию. — Я не сдержался… Я не… В общем… Блин, Даш… Мне жутко тяжело с тобой говорить…
— Вот и не говори…
Я потянулась назад и легко разомкнула его руки. Слишком легко — до обиды, жгучей. И быстро прошла в дом. Взять телефон и… Уйти в помидоры. Засесть в них до ночи. До самой ночи.
— Даша…
Он стоял в дверях моей комнаты, заполняя собой весь проем. Я продолжала рыться в одежде, которую впихнула не глядя в шкаф, когда освобождала рюкзак для… арбуза! Где телефон?
— Ты что-то потеряла?
— Телефон, — буркнула я, не оборачиваясь.
— Он на кровати лежит, — ответил Кузьма тут же.
Точно! Я обернулась — но кроме телефона, там лежал уже и Кузьма. Он протянул ко мне руки и сказал:
— Вконтакте подождет.
Я осталась стоять. Комната маленькая, коленки все равно упирались в остов кровати. До боли. Жуткой. Которая разбежалась по всему телу, а потом сбежалась обратно и осталась в животе, камнем.