Влюбленные
Шрифт:
— Тогда что он делает на Сент-Нельде? — спросил Карл.
— Помимо того, что подбивает клинья к Амелии?.. — уточнил Джереми, беря в руки другой снимок.
— Она, кстати, отвечает ему взаимностью, — сухо заметил Карл.
— Вот как?!
— Точно не скажу, но там определенно что-то есть. Когда я рассказал ей, что видел журналиста со Стеф, она явно расстроилась.
— Она с ним спит?
— А тебе не все равно?
— Мне наплевать, просто… просто я был бы очень удивлен, если бы узнал, что они трахаются. Последняя беременность убила в Амелии всякое желание.
Карл
— Мне очень не нравится, — проговорил он задумчиво, — что этот писатель вдруг появился на острове, поселился в доме по соседству с твоей бывшей женой и стал заигрывать с ней и с мальчишками. По-моему, это неспроста.
— Ты же сам говорил, что он пишет статью обо мне, Уилларде и Дарлен.
— Так-то оно так, но…
— Что тебя смущает?
— Сам не знаю, — пробормотал Карл. — И это-то беспокоит меня сильнее всего.
— По-моему, вполне логично предположить, что Доусон захотел узнать у Амелии подробности нашей совместной жизни. Как это у них называется — эксклюзивная информация?..
— В общем-то, ты все говоришь верно, но… Сдается мне, этот журналист что-то уж очень старается. Если он действительно пишет о процессе, то… Далеко не каждый репортер отправился бы на наш маленький остров только для того, чтобы получить эксклюзивную информацию. В конце концов, взять у Амелии интервью он мог и в Саванне.
Джереми хохотнул.
— Ради своих статей этот парень поехал даже в Афганистан, а там, знаешь ли, постреливают. В отличие от Сент-Нельды.
Карл резко повернулся к сыну. Должно быть, в его лице было что-то такое, что Джереми сразу перестал улыбаться.
— Ты что же, смеешься надо мной?
— Нет, папа.
— Или ты думаешь, что у меня начинается старческое слабоумие?
— Нет! Конечно нет!
— Может быть, тебе кажется, что ты умнее меня?
— Да нет же! Говорю тебе…
— Я знал много людей, которые считали себя умнее, чем я. Они не слушали, что́ я им говорил, и знаешь, к чему это их привело? Они либо мертвы, либо каждый день отбиваются от гомиков в федеральных тюрьмах.
— Но, пап, я просто…
— Запомни, Джереми: тот день, когда ты решишь, что ты умнее меня…
— Я никогда!..
— …может стать твоим последним днем на свободе. — Стараясь придать больший вес своим словам, Карл довольно болезненно ткнул Джереми в грудь указательным пальцем правой руки (левая у него была искалечена). Еще несколько мгновений он смотрел сыну прямо в глаза, давая тому возможность как следует запомнить сказанное. Потом убрал палец и отвернулся.
— Ну вот, теперь и поесть можно, — проговорил он.
Они перекусили бутербродами с мясом и сыром и выпили еще по бутылке пива. Старый холодильник работал кое-как, поэтому мороженое немного подтаяло, но на его вкусе это почти не сказалось. После плотного перекуса они налили себе по чашке кофе и, вернувшись в кресла,
— Знаешь, сын, я порой раздражаюсь, ворчу. Но это только потому, что забочусь о тебе, о твоей безопасности. Думаешь, не знаю, как тебе хочется поскорее вернуть мальчиков? Да я и сам жду не дождусь, когда же мы наконец сможем быть вместе!
— Надеюсь, Британская Колумбия им понравится. Помнишь, мы ездили туда ненадолго? Теперь мне кажется, что это были лучшие дни в моей жизни! — отозвался Джереми мечтательным тоном.
Когда-то много лет назад, когда Джереми еще учился в школе, Карл действительно согласился немного пожить вместе с Вессонами (теперь даже он называл Рэнди и Тришу именно так, и никак иначе) в сельской местности близ Ванкувера. Они сняли небольшой дом на озере и целыми днями купались, ловили рыбу, нежились на травке и устраивали пикники на берегу. Поначалу Карл и Флора собирались провести там две недели, но уехали уже на шестой день. Флоре очень не хотелось расставаться с Джереми, но Карл был не в силах справиться с разыгравшейся подозрительностью. Его бросало в дрожь даже при виде форменных мундиров лесных объездчиков, патрулировавших окрестности и ничем ему не угрожавших. Впрочем, ничего удивительного в этом, наверное, не было: за свою жизнь Карл никогда не оставался на одном месте слишком долго.
— Это были мои последние школьные каникулы перед выпускным классом, — добавил Джереми задумчиво. — Последнее лето, когда я чувствовал себя ребенком.
— Да, — отозвался отец. — Тебе пришлось взрослеть быстрее, чем другим.
Джереми не ответил. Отпив кофе, он надолго погрузился в мрачную задумчивость, впадая в которую он становился похожим на Флору. У нее тоже бывали такие приступы беспричинной хандры, которые Карла всегда раздражали.
Поднявшись, Карл снова принялся расхаживать из угла в угол. Джереми некоторое время следил за ним исподлобья, потом спросил:
— Как твое бедро? Болит?
— Нет.
— Тогда почему ты все время морщишься?
— Мне по-прежнему кажется, что я упускаю что-то важное, и это меня беспокоит. Очень беспокоит.
— Но что это может быть?
Карл оскалился.
— Будь я проклят, если понимаю. Но дай мне срок, и я узна́ю.
Глава 19
Первым, кого Амелия увидела, когда утром спустилась в кухню, был Доусон. Повернувшись к ней спиной, он склонился над кухонным столом, пристально наблюдая за тем, как свежесваренный кофе из кофемашины тонкой струйкой стекает в кофейник.
— Медитируешь?.. — пошутила Амелия, поймав себя на мысли о том, что картина, которую она застала, почему-то не вызывает у нее никакого протеста. — Вообще-то эта штука работает очень медленно.
Услышав ее голос, Доусон обернулся и выпрямился.
— Я знаю. Это уже второй кофейник.
— Второй? — Амелия слегка удивилась. — Когда же ты встал?
— Несколько часов назад.
— Несколько часов? Ты что, совсем не спал?
— Ну, может быть минут двадцать-тридцать.