Влюбленный холостяк
Шрифт:
Эва, которую бросало то в жар, то в холод, цепляясь за спинку кровати, вновь приподнялась на коленях и поползла вверх по его груди.
Блэкхит приподнял лицо к рыжим влажным завитушкам волос между ног женщины.
Нашел языком верхнюю часть ее продолговатого гнездышка.
— Выше, — приказал он хриплым голосом.
Она услышала собственный рык, когда, подчиняясь приказу, выгнула спину и подалась нижней частью тела вперед, навстречу его ищущим губам, — и тогда он полностью зарылся лицом в ней. Она ощутила там его горячее, прерывистое дыхание, его губы и, о-о Боже, его язык, который умелым ударом сначала
— Милостивый Боже, — всхлипнула она. Ее пальцы вцепились в спинку кровати, ноги дрожали, едва удерживая на весу ее слабеющее тело. — Милостивый Боже, Блэкхит, мне даже и не снилось, что это может быть так…
— Спи крепче, — хмыкнул он, и его губы и язык занялись набухшим, но еще спрятанным под нежной кожей бутоном, играя им, трогая его, лаская его…
У Эвы от неожиданности вырвался крик. Она взлетела на вершину блаженства, ей показалось, что произошел взрыв, разметавший все ее чувства на миллион кусочков. Она чуть не рухнула прямо ему на лицо, на рот, который довел ее до такого бесстыдного состояния, и едва успела оттолкнуться, чтобы приземлиться на грудь. Он громко выдохнул и стал смотреть на нее, мужчина, перешедший грань безумия, его глаза были настолько дикими, настолько яркими, что она поняла: этого взгляда ей никогда не забыть.
Она знала, чего он хочет.
Знала, чего он жаждет.
«Дай это ему!»
А затем возникла та оскорбленная, вечно страдающая часть ее существа, которая не переставала требовать расплаты: «Властвую над ним».
Она сдвинулась назад, приподнялась и насадила себя на его член, задохнувшись, когда он глубоко вошел в нее и заполнил ее собой.
Но у нее не оставалось времени, чтобы передумать. Его бедра уже двигались, мышцы на груди и животе бугрились и блестели мелкими каплями пота. Глаза герцога горели диким огнем. Он двигался все быстрее и быстрее, часто и хрипло дыша. С каждым безжалостным толчком Эва ощущала головокружительное наслаждение, отчаянное желание брать и быть взятой, господствовать и подчиняться и… да, о да, этот изумительный, разрывающий на части взрыв мучительного наслаждения, которое, как она почувствовала, вновь обрушивается на нее…
Пронзая ее своими яркими черными глазами, он в последний раз с силой вошел в нее, и они оба утратили всякое ощущение реальности. Эва закричала и упала ему на грудь, плача от сладкой боли. Ее тело все еще конвульсивно подрагивало.
Так она и лежала, с трудом переводя дух. Она только что занималась любовью с герцогом Блэкхитом.
Только что переспала со своим врагом.
И сейчас это ее нисколько не смущало.
Тук-тук-тук.
Эва в полудреме грезила о далеком детстве. Она снова была маленькой девочкой. Отец вернулся из плавания домой. Он привез ей конфет, коробку специй из Марокко и много рассказов о захватывающих приключениях…
Тук-тук-тук. Теперь звук был громче, настойчивее.
— Откройте дверь.
Это не голос отца. Эва почти проснулась.
— Мадам, откройте дверь, — повторил тот же голос, и Эва с испугом поняла, что ее ухо покоится на груди мужчины, в том месте, где шея встречается с ключицей.
На груди Блэкхита.
Безумными глазами
— Кто там?
— Анри, мадам. У меня записка от доктор Франклин. Эва застыла.
— Будь я проклят, но ваша работа никак не закончится, да? — проговорил лежащий под ней мужчина.
— Тише, Блэкхит! — Она соскочила с кровати, схватила платье и, на ходу надевая его, поспешила к двери. Эва чуть приоткрыла ее, загораживая собой образовавшуюся щель.
— Мне очень жаль, мадам, но доктор Франклин прислаль меня за вами. Сказаль, что граф де Верженн скоро начать говорить речь о вашей американской победа, и не годится, если вы в это время не появитесь. — Парень поклонился и робко смотрел на нее. — Это слова месье, мадам. Не мои.
— Конечно. Скажи доктору Франклину, что я спущусь через минуту.
Эва захлопнула дверь и, тяжело дыша, прислонилась к ней спиной. Де Верженн — это французский министр иностранных дел, человек, чью поддержку в американском вопросе Франклин пытался заполучить в течение нескольких месяцев! Остаться здесь стало бы оскорблением… О Боже, что теперь?
Блэкхит, по-прежнему надежно связанный и спокойно лежащий на кровати, нахально улыбнулся, глядя на нее.
— Будет жаль, если доброму доктору придется подняться за вами, да?
— Не хочу даже слышать об этом.
— Ну же, Эва, Уверен, что вы сможете привести себя в божеский вид, ну по крайней мере к середине речи. Освободите меня, и я обеспечу, что вы окажетесь там к началу.
— Я не могу освободить вас, не сейчас!
— Это почему же?
— Я не верю вам! — почти выкрикнула она, понимая по блеску в его глазах, что интуиция ее не подводит. По совершенно спокойному взгляду герцога она догадывалась, что действие снадобья закончилось, но Эва не собиралась рисковать. Она не позволит Блэкхиту оставаться одному в ее спальне, которую он может обыскать и неизбежно обнаружить любовный эликсир.
— Я освобожу вас, но вам придется уйти, — сказала она, лихорадочно собирая одежду.
— Нет, мадам. Я, пожалуй, предпочту остаться.
— Вам придется уйти, Блэкхит! Он ответил галантной улыбкой.
— Как, и пропустить остальные вечерние… развлечения? Даже и не мечтайте об этом. — Его улыбка стала коварной. — Особенно когда настоящий эликсир под рукой. Настало время испробовать, действует ли он на вас так же, как на меня, моя дорогая.
Значит, он понял. Понял, что она дала ему снадобье. Проклятие! Эва, медленно закипая, повернулась и посмотрела на него. На его великолепную грудь. На широкие мускулистые плечи. На красивую шею…
Шея.
«Прости, Господи». Это будет не больно, и если он не уйдет, то остановить его она может лишь одним способом. Он просто вынуждает сделать это.
— Что ж, Блэкхит, — коротко сказала она, поспешно отвязав его и швырнув ему одежду. Эва влезла в фижмы, надела через голову нижние юбки, расправила их на каркасе и. повернулась спиной к своему самодовольному любовнику, чтобы тот мог как следует зашнуровать корсет. Она с нарастающей паникой смотрела на часы, сдерживаясь, чтобы не ругаться на него за каждый резкий рывок, за медлительность, хотя понимала, что он все делает даже быстрее, чем ее собственная служанка.