Влюблённый социопат
Шрифт:
Лиа обхватила горячую, дымящуюся кружку кофе ладонями и сощурилась от удовольствия. Она даже не заметила, когда успела так сильно озябнуть.
– Смотрю, ты немаленькими партиями предпочитаешь отовариваться, – Юна окинула ехидным взглядом стопку книг. – Симмонса у нас в магазине нет, но есть парочка книг на складе: «Молитвы разбитому камню» и «Падение Гипериона».
– «Гиперион» мне не особо интересен, а вот сборник его рассказов я бы приобрела.
– Хорошо, завтра позвоню, закажу доставку – сегодня уже поздно. Они наверняка все свалили. Да и я минут через двадцать закрываюсь. Если у тебя нет
– Какие планы могут быть у морально убитого человека, что едва дополз до желанной книжной лавки? – иронично бросила Лиа. Она улыбнулась уголками рта, когда Юна захихикала, и невзначай поинтересовалась: – Ты знакома с Нейлом Локксеном?
Последовала пауза.
Постепенно радостное выражение лица сменилось на настороженное, словно выжидающее какого-то подвоха.
– Ну, он живёт в соседнем доме. Слева от моего, – уточнила Лиа, внимательно наблюдая за её реакцией.
– Я его знаю, – наконец, подала она голос. Однако за лаконичным ответом никаких пояснений не последовало: как хорошо знала или в каких они были отношениях.
Приподняв свою кружку, Юна стала слегка вращать кистью, заставляя остатки кофе бушевать на её дне.
– И… Вы общаетесь?
– Перестали после того, как я бросила школу в десятом классе.
– Почему? – Лиа потрясённо уставилась на неё.
Ей временами тоже хотелось всё бросить. Но всё же не окончить школу практически равносильно тому, чтобы поставить крест на всей своей последующей жизни – ни о какой более-менее стабильной и высокооплачиваемой работе и речи не могло идти. Насколько же надо сильно разочароваться в жизни, чтобы отказаться от будущего?
Нет. Юна не выглядела как человек, утративший надежду на светлое будущее. Некоторые бросали школу, чтобы перейти на домашнее обучение, другим не хватало времени на развитие заложенного в них природой потенциала. Возможно, она как раз относилась к одной из подобных групп людей, которым банально не подходила общеобразовательная система.
– В смысле, почему ты бросила школу? А не почему вы перестали общаться…
– Надоело, – с ноткой раздражения процедила Юна и замолчала, отчего Лии стало не по себе, точно ответ и последующая пауза адресовались конкретно ей. – Мне там не нравилось, да и бесили вечные ограничения: то не делай, то не надевай, туда не ходи. А Нейл мне помогал с домашкой временами, и когда я бросила школу, то необходимость в общении попросту отпала.
Какое-то время они просидели в тишине.
Лиа всё никак не могла отойти от скверного чувства, поэтому последующий уточняющий вопрос она задала тише, чем следовало, слишком очевидно выдавая свои переживания:
– То есть всё ваше общение ограничивалось выполнением домашнего задания?
– Последние годы – да. В детстве, можно сказать, мы вынужденно дружили.
– Это как?
– Жили по соседству и не очень хорошо сходились с другими детьми.
– Странно, обычно у друзей детства, тем более если они росли в отрыве от группы сверстников, наиболее крепкие отношения… А вообще, это не моё дело, извини, если задала слишком личный вопрос.
– Всё нормально, – с фальшивой улыбкой отмахнулась Юна. – Но откуда ты его знаешь?
Лиа не торопилась с ответом, подбирая наиболее безобидные слова.
– Когда я гуляла
– Ясно, – улыбка Юны стала шире. Она поднялась со стула и собрала пустую посуду. – Сейчас помою и, думаю, можно выдвигаться.
***
Настали выходные. С раннего утра Кейла трудилась в поте лица на кухне с таким отчаянием, словно это она организовывала званый ужин, а не являлась одной из приглашённых гостей. Сначала приготовила мясной террин с печенью, беконом и фисташками, рассчитывая удивить своими познаниями и изысканным вкусом, а теперь возилась с бисквитным тортом, заправленным творожно-сметанным кремом. И дойдя до украшения пышной верхушки, вдруг осознала, что ей жизненно необходимы взбитые сливки.
За направленным до ближайшего магазина Маркусом увязалась и Лиа, желающая хоть на полчаса смыться из-под гнёта домашнего тирана-эксплуататора. Непомерно суетливая мать и пяти минут не давала спокойно посидеть, то гоняя по мелким поручениям, то нуждаясь в слушающих её ушах и поддакивающем каждому слову рте.
В торговом центре открылся новый отдел под довольно броским названием «Отчаянный приколист». Страшные маски и игрушечные пластмассовые ножи с уходящими в рукоятку лезвиями соседствовали с бокалами пикантных форм, имитациями на пачки жвачки, бьющие слабым зарядом тока, и многим другим, подходящим под тематику магазина.
Лиа намеренно задержалась в магазинчике, чтобы насладиться долгожданным одиночеством на обратном пути. Тем более, погода располагала к неторопливым пешим прогулкам: солнце выглядывало, припекая плечи и спину в чёрной футболке, и снова пряталось за пушистыми кучевыми облаками, давая время остыть; ласковый южный ветер играл с кончиками волос и ненавязчиво щекотал ими шею.
Вышагивая по узкой асфальтированной дорожке, она тянула время за разглядыванием чужих домов. И чем ближе подбирался поворот, за которым начиналась их улица, тем сильнее замедлялся её темп. А оказавшись напротив коттеджа, где жил пожилой сосед, со слов Мартишы с прогрессирующей деменцией, Лиа и вовсе остановилась.
Белоснежный дом с тёмно-зелёной крышей оброс одной новой броской деталью, цепляющей глаз и вынуждающей недоверчиво всматриваться в неё. Нечто странное висело на верхней балке для штор на летней веранде коттеджа, вроде декорации на Хэллоуин. Но Хэллоуин аж через два месяца, да и украшение единичное.
Робко ступив на территорию соседского участка, Лиа крадучись подобралась ближе.
Пугало распотрошённой кошки с торчащим наружу веером рёбер выглядело до того реалистично, что её горло сжал болезненный спазм, в то время как из груди рвалось сиплое, как у заядлого курильщика, пробежавшего марафон, дыхание. Солнце выглянуло из-за облаков, и его лучи скользнули по переливающимся влажным блеском кишкам, на которых висело животное, как на толстых шерстяных нитях бурого цвета. Поверх белой краски ограждения неровными, хаотичными мазками, словно специально, тонким слоем растёрли кровь, что постепенно запекалась прямо у неё на глазах.