Вместе. Синдром Керчепина
Шрифт:
— О! Там у тебя авторитаризм блистал во всей красе, — не удержалась от язвительного смешка.
— Самый эффективный стиль.
— И самый худший. Ты упускал из виду факторы, которые не прогнозируются. Человеческая природа и ее склонность к разрушению — один из них.
Иоданир приподнял бровь, на лице — привычное ледяное выражение превосходства.
— Не упускал. Я ничего не упускаю, Карамелька. Игра мне надоела, я завершил ее.
Я фыркнула.
— Менталистская мания величия как она есть. Точнее, мания великолепия.
— Почему вдруг? — многозначительно улыбнулся. — Твою критику
— И на ком опробуем наш совместный вариант управления? Какие перспективы?
Захотелось поддеть. Не пропадало впечатление, что он не просто рассуждает, подначивает меня и отвлекает, у него уже сформирован какой-то план, к которому опять-таки не стал меня допускать. Сволочь.
— Перспективы большие. Почему бы не опробовать на Дель-Эксине?
Я истерично расхохоталась. Тэпп тоже улыбался, но глаза оставались серьезными.
— Нир, ты точно не пил виба?
Мягко засмеявшись, он повалил меня на спину, прижал сверху своим телом, горячо зашептал в губы:
— Не пил, но зато хорошо отвлек тебя. Ведь так?
Обвила руками его шею, притягивая ближе к себе, потерялась в глубине светлых красивых глаз.
— Так.
Из нежного и осторожного поцелуй быстро стал властным и жадным, не заканчивался. Иоданир определенно решил, что я отошла достаточно, готова сгорать под настойчивыми ласками, напором его рта. Распахнул халат, огладил оголившиеся живот, бедро. Осыпав жалящими поцелуями шею, потянул трусики вниз.
Остановила его, обхватив ладонь, заглянула в лицо. Я ощущала, что он сильно возбужден, не только своей промежностью, но и сознанием. Посчитал, что нам пора и к этой грани отношений переходить. Считаю ли так я?
— Думаешь, сейчас подходящий момент? — спросила, справившись с дыханием.
Потемневшие глаза парня разглядывали мои влажные губы.
— Да. Хочу почувствовать себя живым. В тебе. И чтобы ты почувствовала меня. Всего. Это нужно нам обоим. Сейчас. Сегодня.
Закрыл мой рот новым горячечным поцелуем и, развязав халат, взбудоражил ласками, скользил ладонью по животу, талии, ребрам, не посягая на грудь. Когда появилась возможность снова заговорить, не смогла не поддразнить язвительно, скрывая нервозность:
— Тэпп, у тебя проблема. Что за тяга забавляться с нетрезвыми девчонками?
Уперевшись локтями в постель, он обхватил мое лицо, на мгновение прижал большой палец к моим губам, словно заставляя умолкнуть. Пристальный взгляд обжигал, пугал и гипнотизировал.
— Ты же знаешь, что вилоуба не притупляет рациональное мышление, — игривый поцелуй в уголок рта. — Просто воздействует на гипоталамус, усиливает реакцию на настоящее. Поэтому ты абсолютно трезва.
— Ага, трезва. Только немного с гипоманией.
Вздохнув, провела пальцами по его щеке, лбу — убирая волосы, очертила нос, губы. Было странным осознавать, что чье-то физическое желание, навязчивое и всеобъемлющее, может относиться ко мне. Странным, возбуждающим и тревожащим.
Мы с ним и так вместе. И секс не в мыслях, уверена, не так прекрасен. Первый и вовсе болезненный.
— Момент неподходящий, — проговорила тихо.
Челюсти
Ни страха, ни смущения. Я почему-то была расслаблена и одновременно ощущала, как медленно закипает кровь, горяча кожу, собираясь внизу живота приятной тяжестью. И застонала, содрогнувшись от желания и удовольствия, когда его рот, язык и руки начали играть с сосками.
— Я уже очень долго тебя хочу, Артемия, — зашептал потом в мои губы. — Очень долго жду и добиваюсь. Нам будет хорошо вместе. Клянусь.
Страстно, послушно ответила на яростный, жесткий поцелуй. Привычно поверила.
Я действительно испытала удовольствие, свой первый физический оргазм, получила разрядку. Правда член к этому отношения не имел. С ума свели, довели до пика предварительные ласки, прикосновения, первые проникновения, долгие жадные поцелуи, ощущения влажной горячей кожи под ладонями, напрягшихся мышц, обоюдного владения друг другом, полной близости тел, прерывистое дыхание, стоны, чужой экстаз. Даже ноющая боль не помешала понять: физически принадлежать кому-то, отдаваться — наслаждение, которое перерождает тебя.
Позже, смывая в душе разводы крови с бедер, отвлекаясь от тупой и тянущей боли там, я улыбалась, думала: хотела узнать Иоданира Тэппа до конца, расковырять его слабости, получить власть над ним, сделать своим продолжением, тенью, игрушкой — добилась этого. Цена огромна по меркам Дель-Эксина — любовь. Особо не сомневаясь, я заплатила ее. Впрочем, он тоже.
Из-за шума воды и заполонившего разум дара не услышала, как Нир вошел, но остро почувствовала его. Встал рядом, за спиной, под струи, крепко обнял за талию, оставил несколько нежных поцелуев на плечах. Сладостное томление от этой близости и отголоски недавнего удовольствия, вызвали широкую улыбку удовлетворения. Повернувшись к парню, скользнула мокрыми руками по его твердой груди, обвела пальцами тату, а потом, обвив шею, заставила наклонить голову ниже, соединила наши губы.
Забираться назад в постель обнаженной не захотела, поэтому натянула брошенную майку Иоданира, залезла под одеяло. Он присоединился ко мне, заключил в объятия. Некоторое время мы молчали, погрузившись в созерцание новой галактики, которую проецировал голоэкран.
Я чувствовала … покой. Мы оба его чувствовали.
— Ты сказала сегодня интересную вещь, — Тэпп осторожно, неторопливо расправлял мои вьющиеся пряди, путавшиеся в них пальцы иногда небольно дергали волосы. — Что я был прав, смерть действительно иногда тупик. Я не помню, что говорил тебе это.
Хмыкнула, позабавленная такой отличной памятью.
— Еще бы. Ты сказал мне это во сне. Не наяву.
— Тебе снился я, и мы просто разговаривали?
Сосредоточилась, пытаясь припомнить обстоятельства этого сна, но голова тут же затрещала, призывая расслабиться и ни в коем случае не возвращаться к прошлому. Его нет. Главный момент — сейчас.
— А что тебя больше удивляет? — почесала нос о его теплое плечо. — Что ты снился? Или что мы просто разговаривали?
Обхватив мой подбородок, Иоданир заставил заглянуть в его лицо.