Вне игры

Барсов Павел

«Издеваешься?»

«Немного.»

Представляю губы Дэна на своих, его глаза и руки. Кажется, моргнула маленькая искорка. Слышу лёгкий смешок Краша. Закрываю глаза, удерживаю в памяти ладонь и яростно хочу увидеть на ней огонь. Буквально хриплю:

— Помоги мне.

Его пальцы касаются моей шеи, гладят её и медленно движутся вниз, скользят из стороны в сторону. В этот раз его прикосновение совершенно другое, оно наполняет меня жгучим желанием и страхом, что я не смогу остановиться, уступлю этому желанию. В момент, когда его пальцы достигают моей талии, а

ноги слабеют, на живот ложится грубая и властная рука и меня тут же пронзает чувство, что это последний миг моей жизни. Он прижимает меня к себе и нежно держит за талию.

— Открой глаза.

Шар на моей руке ничуть не меньше тех, которые он держал тогда, когда спасал нас.

Я пытаюсь отдышаться, ноги продолжают дрожать. Разворачиваюсь.

— Зачем так сильно? — Пытаюсь улыбнуться и замечаю, насколько пересохли губы.

— Ты попросила помочь, — он улыбается, — а заодно показал, куда может завести невинный флирт.

«Манипулятор и довольно жестокий» — Она явно смеется и явно надо мной.

— Черт бы тебя побрал. — тушу шар и этой же рукой луплю его по плечу. — Какой же ты гад.

Упираюсь лбом в его грудь.

— Я успела смириться с тем, что не смогу остановиться и с тем, что не хочу останавливаться, даже если через мгновение умру. А ты только погладил меня по спинке… У вас с Энжи всегда такой накал страстей? — Смотрю в смеющиеся глаза и сама отвечаю на свой вопрос. — на порядки выше. Какой же силой была бы наделена её магия?

— Скорее всего, миру повезло, что она в этом состоянии абсолютно не умеет концентрироваться. — Он продолжает смеяться и удерживать меня на непослушных ногах, а мне хочется плакать и в то же время я благодарна ему.

— Краш, ты самый жестокий садист из всех возможных. За то, что ты со мной сделал, я одновременно готова тебя убить и расцеловать.

Он помогает мне сесть на табурет. Откидываюсь к стене и закрываю глаза, вспоминая недавние ощущения. Едва поднимаю ладонь, на ней вспыхивает огненный шар. Тушу, зажигаю снова, повторяю это с открытыми глазами, легко зажигаю шары на обеих ладонях. С улыбкой смотрю на него. Он пальцем проводит по моему лицу, стирая слёзы, я их замечаю лишь влагой на его пальцах. Я прислушиваюсь к его прикосновениям и с каким-то разочарованиям понимаю, что не чувствую ничего, кроме легкой приятности от дружеской заботы. Почти с любовью повторяю:

— Черт бы тебя побрал.

***

Краш.

Все великие революции начинаются на кухнях — аксиома.

— Хм… — Макс смотрит на Ольгу заинтересованным взглядом. — А идея не такая и бредовая. Может сработать.

Ольга насупливается, пытается возразить, но он неожиданно начинает громко смеяться.

— Наоборот, — объясняет явно ей, — она настолько бредовая, что может сработать.

Она улыбается, наметившаяся морщинка на лбу исчезает. Мне почему-то не очень нравятся флюиды между этими двумя. Смеюсь про себя, что сильно привык, что её симпатия принадлежит только мне. Форменная собака на сене – это обо мне. Радуйся, дурак, что твой друг выздоравливает от болезненной страсти, которая тебе самому не нужна, хотя и льстит

твоему самолюбию. Но сейчас почему-то это свинское самолюбие уязвлено.

— Серый, ты что думаешь?

— Размышляю о практическом применении этой идеи.

— Ну и? — Ольга изучающе рассматривает моё лицо.

Сейчас только замечаю, что у неё и у Эли глаза по цвету почти одинаковые, лишь незаметное на первый взгляд отличие придаёт им совершенно разный вид. У одной зрачок блестит непреклонным металлом, как лезвие хорошего клинка, взгляд обычно сильный и жесткий, иногда буквально искрометный, у другой мягкие, кажущиеся бездонными, агатовые омуты, затягивающие в свою глубину. Потому иногда кажется, что Олины глаза больше похожи на сияющие сапфиры моего маленького чуда.

— Идея вывести из-под завесы секретности присутствие магии на Земле в целом мне понятна. Непонятно только, как отбить отдельным типам охоту пользоваться своими преимуществами во вред другим.

— Я потому и попросила тебя организовать нашу встречу. Подразделение полиции, которое будет заниматься такими типами, сможет продавить Максим. Ты все равно уже довольно сильно увяз в этом и начинаешь становиться известным авторитетом, слава богу, пока лишь в узких кругах. Так что это решает сразу много проблем.

— Согласен. — Макс усмехается. — Если вам удастся подобрать команду из нескольких магов, я дам им группу спецов для прикрытия, мы можем говорить о неплохих шансах против преступности с применением магии. Вы сможете наладить контроль за теми, кто владеет или может владеть способностями, это решает сразу два вопроса: профилактика и защита самих магов. Оля права – очень скоро вопрос о безопасности Сергея встанет очень остро, слишком уж он на виду. И последнее – открытость информации. Только…

Он кривится и взгляд становится почти стеклянным.

— Что? — Спрашиваем почти одновременно.

— Ребята, боюсь, не потянем мы это. Будь я хоть министром, не продавить это.

— Оружие? — Ольга буквально пронзила взглядом пространство между ними, как будто ударила бедолагу.

— Да. — Нелегко перед такой женщиной признавать, что что-то тебе может быть не по силам. — Даже если идея легализовать магию прокатит, из них все равно будут стремиться сделать оружие, козырь в рукаве. Причем все и везде.

— Значит, нам предстоит война за каждого, кто хотя бы потенциально может обладать способностями? — Теперь задора поуменьшилось у Оли. — По всему миру…

— Значит, нам самим стоит стать оружием. — Их головы поворачиваются ко мне абсолютно синхронно.

Замечаю даже одинаково удивленно открытые рты. Снова испытываю легкую досаду.

— Причем оружием подавляющим. Против которого никому ничего не сделать.

— А потянешь? Что, например, ты можешь сделать против танка?

— Тоже, что и против джипов — уничтожу изнутри, плевать, какая броня или скорость, разрушается само пространство. Те, кто уже худо-бедно под нашим присмотром, продемонстрировали такой набор, что армия не каждой страны полезет тягаться с нами. И есть второй момент, абсолютно противоположный.