Вне игры
Шрифт:
– Как ты их носишь?
Его рука уже, оказывается, слегка касалась ее волос, он пробегал пальцами по скрученным тугим локонам, вытаскивая надоевшие железяки с удивительной ловкостью, и она не делала ни единой попытки отстраниться и прекратить это все. Мерлин, что скажут портреты! Что скажет Дамблдор, которого Поттер так и не удостоил взглядом, явившись сюда.
– Так нельзя, Гарри…
Нельзя, потому что разница в Моргана знает сколько лет. Потому что она его преподаватель, в конце концов. Потому что Джинни Уизли должна ждать Поттера на Гриммо иои в Норе. Потому что… сколько же этих причин можно
Можно. Ему - можно. И он это знает. А на портреты давно уже брошены чары: она сделала это, еще когда Гарри вошел. Никаких свидетелей. Никто не должен слышать и видеть их. Постоянная бдительность, Аластор, земля тебе пухом, она самая. Чтобы не допустить лишнего. Надо было только сказать ему, что все, дальше ничего не будет, тупик. Сказать - проститься - закрыть дверь и не мучиться больше.
Сово-молчание - просто смешное выдуманное слово, если не испытать, каково это, на себе. Те несколько дней, пока Поттер мерил шагами окрестности Инвернесса, не имея возможности черкнуть пару строк, она места себе не находила. Хогвартс казался маленьким, кабинет директора - душной каморкой, а чай с мелиссой - пресным и холодным. Правильно ли она поступила, не ответив ему? Конечно, правильно. Так надо - прекратить все, перечеркнуть, как черкают нерадивые студенты свои работы, заметив ошибку. Сжечь все мосты.
Из Министерства прислали проверку на пару дней - двое каких-то угрюмых магов и мисс Грейнджер. Казалось бы, прекрасная возможность отвлечься, а она бегает по кабинетам и прячется от собственной бывшей ученицы, потому что совестно смотреть той в глаза. Это же надо, в самом деле, она - и Поттер. Или только она. А Гарри, как Альбус в свое время, просто хотел утешить, успокоить, заставить поверить во что-то. Если так, то у них обоих это неплохо получилось. Правда, в конце иллюзии все равно разбиваются на груду осколков.
Волосы наконец свободны рассыпались по плечам. Когда-то они были черными, а сейчас в них все больше серебряных нитей. Прядь на левом виске появилась совсем недавно - в тот день, когда Поттер опять едва не отправился на свидание со смертью.
Собственно, седина - та самая причина, почему она продолжает собирать волосы с пучок по утрам. И хотя зеркало в спальне продолжает верещать, что “никто не молодеет, это естественно”, если не слушать его, можно хоть немного продлить очередную иллюзию. Это естественно, да, возраст всегда берет свое. Ей уже далеко не двадцать и даже не сорок. Только Поттер почему-то настойчиво отказывается это понимать.
– Ну вот, так лучше.
Он, верно, о ее головной боли. И не понимает, мальчишка, что это он, Гарри Поттер, ее личная головная боль и ночной кошмар.
– Can a-rithist e, - просит она, невольно переходя на гэльский, - скажи это мне.
Ей отчего обязательно нужно, чтобы он сказал это вслух. То, что в письме - просто слова, нацарапанные пером на дешевой бумаге. Слова, которые должны быть услышаны, чтобы в них поверили.
– Я люблю тебя, - просто говорит он. В очках отражается пламя свечи. Наглец.
– А ты?
Tha fios gu bheil gaol agam ort. А как может быть иначе.
– Мы закончили с проверкой, дире…
Чертова дверь. Она забыла закрыть эту чертову дверь, даже зная, что к ней могут заглянуть. Вот и у Грейнджер глаза по два галеона. Еще бы, не
Поттер вскакивает, густо краснея, рвется за ней. Даже из кабинета еще слышны их голоса, которые становятся все тише.
Когда он возвращается, на его лице явно читается вся гамма эмоций - от неверия до злости. Должно быть, мисс Гермиона справилась лучше нее - и смогла объяснить Поттеру, в чем он был неправ. У него даже руки дрожат. Что же вы сказали ему такого, Грейнджер? Правду, как она есть? Гарри, как ты мог… это мерзко… чем ты вообще думал? Ох уж эта привычка рубить с плеча, девочка.
Нет, все верно, конечно, все правильно, она и сама попыталась бы сказать то же самое, но немного помягче… попыталась бы? Или предпочла бы заткнуть свой внутренний голос?
– Я приду завтра, вы не против?
Конечно же, нет, Поттер. Против, tha mi calg-dh`ireach na aghaidh. Окончательно и бесповоротно - нет. Только не после того, что случилось. Она не сможет делать вид, что все по-старому. Нужно бы fada bhon t-s`uil, fada bhon chridhe, как говорят на севере. Если не видишь человека, то и сердце замолчит со временем.
– Приходите, Гарри.
Дура, какая же ты дура, Минерва.
========== 11. ==========
Четыре месяца спустя
Джинни Уизли считала себя самым везучим человеком на свете, ведь у нее было все, чего только можно желать: дом, любимая работа и семья, пусть они с Кингсли пока и не торопились узаконить свои отношения, давая общественности время привыкнуть к столь неожиданным переменам в судьбе. Но Джинни знала, что это все временно - до той поры, когда и она, и Шеклболт будут готовы к следующему шагу.
Пока же они просыпались по утрам в маленькой лондонской квартирке, ходили за шоколадными круассанами и убегали по своим делам - в Министерство Магии и редакцию газеты. Она всегда дожидалась Кингсли после работы - вечера они предпочитали проводить вдвоем, кроме, разве что, воскресных, когда Молли настойчиво приглашала пару в Нору на семейный ужин, не принимая отказов.
Поначалу, правда, семейство Уизли явно чувствовало себя неловко в обществе самого Министра, но несколько выходных, проведенных вместе, доказали всю несостоятельность их опасений, и даже Молли, когда-то напуганная перспективой обретения такого зятя, в итоге смирилась с избранником дочери. Только Рон все продолжал ворчать - но исключительно тогда, когда оставался наедине с кем-то из братьев или самой Джинни, которая так и не смогла убедить его, что ее и Поттера связывают теперь лишь дружеские чувства.
– Дай им немного времени, Джинни, - сказал как-то отец, стоило ей в очередной раз упомянуть ухудшившиеся отношения между членами Золотого Трио, - нам с твоей мамой тоже поначалу было неловко, что все так обернулось с Гарри. Но мы верим, когда ты говоришь, что все хорошо и не о чем беспокоиться. В конце концов, это только твой выбор. Рон и Гермиона поймут это.
– Сомневаюсь, - недоверчиво хмыкнула тогда в ответ сама Джинни, - Рон ведь чуть в драку не полез, думал, Гарри меня как-то некрасиво бросил. Защитник, называется! Да и Грейнджер хороша, сколько уж я ей объясняла, что мы мирно разошлись, потому что нашли тех, кто подходит нам больше, но ее хваленый ум каждый раз пасует перед этой задачей!