Вне игры

Одинокая_Лунная_Кошка

Of murky buildings; climb with me the steep, —

Nature’s observatory — whence the dell,

Its flowery slopes, its river’s crystal swell,

May seem a span; let me thy vigils keep

‘Mongst boughs pavillion’d, where the deer’s swift leap

Startles the wild bee from the fox-glove bell.

But…

(Джон Китс, ~К одиночеству~)

До свидания - или прощайте, как будет угодно, Минерва.

Но я буду ждать.

P.S.: еще одно произведение, которое мне захотелось выучить наизусть, поэтому я готов пообещать, что

если я каким-то чудом опять разойдусь миром со старушкой с косой, я обязательно прочту его вторую часть тебе.”

========== 7. ==========

– Он писал хоть что-нибудь?

Она влетела в его кабинет - не то фурия, не то вообще сама грозная Фемида - и Кингсли невольно залюбовался ею. Есть, есть люди, которые способны излучать обаяние даже тогда, когда кажется, что одно их желание - это уничтожить мир. Сумочка в руках, из которой ввглядывал кончик перчаток, непослушные витые локоны, рыжей лисицей лежавшие на плечах, настолько тяжелые, что сквозняк из открытого окна даже не пытался играть с ними. И лицо такое же - острое, лисье, не такое, что непременно станет мелькать на обложках журналов о моде, но все же запоминающееся.

И никакая она не Фемида, а запутавшаяся девочка-подросток (ну, пуская не подросток, ладно, это ему, старому пню, все кажутся такими, но малышка ведь еще!). И почему-то он сейчас рядом с ней чувствует, что завидует, завидует, до чертиков завидует этому Поттеру, отхватившему у жизни собственное маленькое рыжее чудо! И ненавидит Поттера, потому что ничерта он не смыслит в свалившемся на него счастье и, конечно, совсем его не заслуживает.

– Ничего, мисс Джиневра, ничего, - развел он руками, пытаясь отвести взгляд от посетительницы, - да если бы и писал, я при всем желании не мог бы сообщить вам об этом.

– Чертова конфиденциальность! Чертовы преступники! Чертов Поттер!
– почти выкрикнула Джинни, тяжело и как-то слишком поспешно присаживаясь на стул.

– Он всего лишь исполняет свой долг.

– Он отдал его, убив Сами-Знаете-Кого, никто бы не упрекнул его, реши он избрать для себя иной путь, нежели Аврорат. Но он, как всегда, думал лишь об том, что он нужен другим людям, что он должен бежать, спасать и защищать! Как будто без него не найдутся те, кто захочет выполнять эту работу! Я иногда думаю, что ему плевать на всех, особенно на меня. Плевать, плевать, плевать!

Она не плакала, не рвалась разгромить министерский кабинет, и даже когда Кингсли потянулся за палочкой, чтобы бросить заглушку на кабинет - не хватало еще, чтобы кто-то в коридоре услышал эту истерику, - он понял, что юная Уизли уже успела его опередить. Выполнила ли она заклинание, четко осознавая, что за этим последует, или это было машинально, он не знал, но… сдается ему, что все-таки машинально. Вы правы, Джинни, чертово все и чертова война, научившая вас этому.

– Джинни, Джинни, прошу же вас, успокойтесь! Я понимаю ваше нетерпение и страх за мистера Поттера, но он вернется, уверяю вас.

– Нет, нет, он не вернется, уже не вернется. Подождите,

не перебивайте меня, - запротестовала она, увидев предупреждающий жест Кингсли, - я лишь хотела сказать, что он не вернется таким, каким был. Что-то происходило с ним все это время, я знаю, но он упрям и потому молчал. Не говорил никому. Очень замкнулся в себе. Гермиона рассталась с Рональдом, а Гарри до сих пор не в курсе, представляете?

Джиневра нервно засмеялась. И вдруг осеклась, поняв, что Кингсли, сидящий напротив окна, продолжает в упор смотреть на нее. Дождь прекратился, из-за тяжелых туч выглянуло солнцн, столько редкое для любой Британии, и магловской, и магической. И теперь лучи его скользили по ее лицу, зажигали пламя в ее волосах, она снова была той самой Джинни.

Она всегда знала, что привлекает внимание парней. Ей это льстило, да что скрывать, льстит до сих пор, но не более того. Только с Гарри - ох, когда это вообще было - она чувствовала себя счастливой девочкой, этакой принцессой из сказки про добрых волшебников и злых драконов. И вот сейчас, спустя много лет, это чувство вернулось. Немного другое, куда более рациональное, не столько воздушно-розовое, но способное прогнать ее тревоги. Настоящая магия, которую не способна сотворить волшебная палочка, а только сам волшебник с обаятельной улыбкой и усталым взглядом, который сидит сейчас перед ней.

– Простите?
– кажется, ей задали вопрос, который она - восторженная дурочка с выпрыгивающим из груди сердцем - пропустила.

– Театр, мисс Джиневра, - повторил Шеклболт, - вы любите театр?

– Да, наверное, - безуспешно пытаясь унять дрожь в голосе, ответила она.
– я редко бываю там, Гарри, он… не любит светские мероприятия.

– Тогда, быть может, вы не откажетесь составить мне компанию? Мне кажется, нам обоим следует немного отдохнуть сегодня.

– А что за пьеса?

– Кажется, что-то из Короля Артура, но я не могу утверждать наверняка, я просил секретаря озаботиться билетами, поскольку иногда мне кажется, что он успел узнать мои вкусы лучше, чем я сам. Это как-то влияет на ваше решение?

– Нисколько, министр.

– Кингсли, для вас - просто Кингсли…

***

Даже в центре магловского Лондона сейчас было пусто, все успели попрятаться по домам. В двенадцать ночи дождь вернулся с новой силой, и Шеклболту пришлось раскрыть свой черный зонт, которой слихвой хватило на них двоих, пешком возвращавшихся после спектакля.

Они стояли на светофоре, ожидая зеленого сигнала - боже, как глупо, ведь можно трансгрессировать или воспользоваться портключом до Норы, наконец, - когда он внезапно повернулся к ней, выше на целую голову, и накрыл ее губы своими всего на одну секунду, на один миг, достаточный, чтобы вся ее предыдущая жизнь покатилась в Тартар.

Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы ответить ему тем же. А его квартирка на юге столицы, вопреки уверениям Кингсли, оказалась совсем не мала для двоих…

========== 8. ==========