Вне игры
Шрифт:
– И как можно считать ее лучшей на свете?!
– Для кого как, - Шеклболт уже догнал ее, и Джинни пришлось приложить усилие, чтобы идти с ним в ногу.
– Если бы мне пришлось переживать свою жизнь заново, я все равно выбрал бы Аврорат. Просто для некоторых это только служба, а для других - призвание, если хотите.
– Как для Гарри… - не то спросила, не то просто произнесла Уизли.
– А вот с этим утверждением я бы поспорил, - почему-то сейчас Шеклболт походил на кота: хитрого, загадочного, должно быть, того самого Чеширского из дурацкой сказки
– Вот если бы увидели документ с перечнем погибших или пострадавших за этот месяц магов, что бы вы сделали в первую очередь?
– Посмотрела бы, насколько статистика отличается от прошлого месяца.
– Вот именно, вот именно!
– широко ухмыльнулся Кингсли.
– Для вас это статистика, а для Поттера - люди с семьями, интересами, хобби, своей историей. Он может часами изучать их дела, узнавать их. Он видит в каждом из них не просто пострадавшего, но личность. А в службе аврора мы не можем позволить себе сочувствовать, потому что иначе ты просто выгоришь когда-нибудь.
– Я не думала об этом… с такой стороны.
– Стереотипы не изменить, в этом и заключается одна из проблем нашего общества.
– заключил маг.
Они между тем вышли из Министерства, попав в Косую аллею, где уже редела и разбредалась кто куда разношерстная толпа волшебников. Закрывались лавки в предверии выходного дня, служащие возвращались домой.
– Окажете мне небольшую услугу, мисс Уизли?
– внезапно спросил Шеклболт.
Джинни, безуспешно пытавшаяся бороться со шкальным ветром, трепавшим ее длинные волосы, удивленно подняла на него глаза, убирая с лица рыжую прядь.
– Если я могу чем-то помочь, мистер Шеклболт…
– Видите ли, - Кингсли вздохнул, - Я потерял связь со многими из тех, с кем познакомился во время войны, кроме вас, Поттера, еще пары людей. Я имею в виду ваше поколение, разумеется. Я бы хотел узнать, что с ними, как они устроились. Может быть, это звучит глупо или сентиментально, но в сложные периоды ты всегда стремишься узнать каждого из тех, с кем воюешь, поближе. Потом, правда, это забывается…
– Конечно, я могу рассказать! Не обо всех, но, тем не менее!
– тут же ответила Джинни.
– Прекрасно, тогда, может быть, по чашечке горячего кофе в этот дождливый осенний день?
– с улыбкой предложил Шеклболт.
– Предпочитаю горячий шоколад, сэр, - также улыбаясь, ответила ведьма.
– Как ни странно, я тоже.
– почти смеясь, сознался Кингсли.
Пока они шли до ближайшего кафе, которым оказалось известное, наверное, всем магам заведение Флориана Фортескью, Джинни несколько раз поймала себя на мысли, что разговаривать с Шеклболтом о каких-то пустяках было легко и просто, как будто она говорила с каким-то хорошим знакомым, с которым у нее уже сложились теплые дружеские отношения.
Как ни странно, мысли, посещавшие Кингсли, были очень похожи: впервые за долгое время он и не вспоминал о работе, более того, ему не было нужды выдумывать, что ответить собеседнику - разговор строился сам собой без видимых усилий, и в этом, должно быть, тоже была
В кафе Фортескью сохранилась все та же довоенная атмосфера, за которую это место и любили и дети, и взрослые маги. Почти все столики были пусты, только у окна вели неторопливый разговор две пожилые леди с маленькими внуками, да где-то у широкого, до самого пола, французского окна щебетала молодая парочка, полностью поглощенная друг другом.
Их обслужили быстро, горячий шоколад - Шеклболт отчего-то заказал им обоим двойную порцию с ванильными маршмеллоу - оказался превосходным на вкус, и было самое время продолжить начатую беседу, слушая, как стучит по крыше мелкий дождь, и наблюдая за скользящими по стеклу каплями.
– И о ком бы вы хотели услышать?
– выловив ложкой очередной маршмеллоу, спросила Джинни.
– О ком угодно, считайте, что мне просто очень любопытно!
– Хм, хорошо. Вы же знаете Луну Лавгуд?
– Светленькая, с этими странными сережками, которая любит читать книги вверх ногами?
– уточнил Шеклболт.
Ведьма в который раз поразилась, какие точные детали мог подмечать Кингсли в каждом человеке. Действительно, пара слов - и вот уже готов чей-то точный портрет или, по крайней мере, неплохой эскиз отдельной личности.
– Верно, так вот она сейчас уже не Лавгуд, а Лонгботтом, представляете? Первая из всех нас вышла замуж, они с Невиллом поселились где-то в районе Корнуэлла, тот выводит какую-то редкостную дрянь в теплицах, вроде бы, бойцовую мимбулус мимблетонию, а Луна продолжила дело отца - “Придиру”. Правда, статьи о морщерогом кизляке куда-то пропали.
– хихикнула Джинни.
– Симус Финниган вернулся в Ирландию, говорят, открыл там заводик по производству виски, правда, он так и остался взрывоопасным - недавно слышала, что он напутал что-то и снова сжег себе брови!
– Криви, Деннис, если не ошибаюсь?
– Помощник редактора “Пророка”, метит на его кресло и делает стойку охотничьей собаки, когда видит Гарри. Он похож на Колина, хотя я сомневаюсь, что в его увлечении журналистикой есть хоть половина его собственного желания, а не стремления подражать погибшему брату.
– Корман или Кормайкл, как там, не вспомню уже.
– поспешил Кингсли увести тему от неприятного воспоминания о похоронах всех сорока девяти защитников Хогвартса, которое вставало перед глазами всякий раз, как только кто-то упоминал имена мертвых.
– Вы имеете в виду Майкла Корнера или Кормака МакЛаггена?
– Все равно же не вспомню, как кто выглядел, только волосы - темные такие и совсем светлые.
– развел руками Шеклболт.
– И галстуки вроде разные, Гриффиндор и Рэйвенклоу. Или Хаффлпафф.
– У вас потрясающая память!
– не сдержалась Уизли.
– Корнер сейчас ассистирует Хагриду, как ни странно, говорит, правда, что это временно. А МакЛагген пропал куда-то, не знаю.
– Только на внешность, - удрученно ответил Кингсли.
– А две близняшки, я еще одну недавно в коридорах у нас встретил?