Вне имён

Манскова Ольга Витальевна

Евгений был одет явно не по погоде, и на него оборачивались. Падал снег. "Ну и ладно! Бог с ней, с курткой", - подумал он, с наслаждением глотая чистый, морозный воздух.

На земле уже лежал слой снега, и он продолжал падать. "Белые пушистые мухи, - подумал Евгений про снежинки.
– И кажется, они, каждая из них, живут своей, индивидуальной жизнью. Движутся, как хотят. Как и я, и вся эта толпа прохожих, как все люди кругом, как когда-то и та блондинка с синей жилкой на шее, и тот придурок, что ел фикус..."

Он вновь свернул куда-то и вновь пошел прямо, двигаясь по инерции,

вдоль парапета набережной Мойки.

– Меня подколбашивает. Это, наверное, от "Снега", - сказал Евгений вслух.
– Хорошо, что я его испробовал так мало. Но дурак был, что вообще открыл ящик стола...

Он шел и шел, тупо всматриваясь в пространство перед собой. Ему не было ни хорошо, ни плохо. Ему было никак.

В конце концов, ноги сами вывели его к Летнему Саду. Заснеженные так не вовремя статуи стыдливо жались друг к другу средь темных стволов деревьев. Желтые кленовые листья кое-где проглядывали сквозь снег.

Евгений зачерпнул пригоршню белых кристалликов; снег был легкий, почти невесомый. Он умыл им лицо, почувствовав холод. Наконец, почувствовав хоть что-то.

– Сильный. Невнопаралитический. Галлюциноген. Так, что ли? Сокращенно: снег, - громко произнес он, и вдруг специально кувыркнулся в сугроб - и начал кататься по снегу, кувыркаясь, как мальчишка: вперед, вперед, вперед! Потом он встал и засмеялся. "Отходняк, должно быть", - подумал он и наклонился, чтобы подобрать упавшие в снег, но не поврежденные очки. При этом упал, и так и остался сидеть на снегу. И вдруг увидел, что по аллее пустого сада к нему приближается человек.

Этот человек остановился напротив Евгения, но не зашел на газон. Одетый абсолютно не по моде, в длинное черное пальто и шляпу с полями, он держал в руках тонкую трость. Незнакомец пригладил свою аккуратную бородку и посмотрел на Евгения.

– Молодой человек! Может, присядете лучше рядом со мной, а не на землю? Холодно... Хотя бы, во-он на ту лавочку. Сегодня хорошая погода и восхитительный воздух, не правда ли?
– его лукавые черные глаза впились в Евгения пронзительно.

Почему-то Евгению сразу полегчало. Он встал и подошел к незнакомцу. И они пошли вместе по дорожке Летнего Сада.

– Вам нравится снег?
– спросил незнакомец, - Вы так рады ему...

– Снег - это сильный нервопарализующий галлюциноген, - сказал, запинаясь, бедный Евгений. Должно быть, его "заело".

Прохожий остановился и внимательно уставился на него, глаза в глаза.

– Простите... Но я пережил сегодня... нечто странное..., - неожиданно для себя ляпнул Евгений.

– Снег... Он неожиданно выпал. Чистый, свежий воздух, много кислорода, и вы чувствуете себя, будто пьяный?
– понимающим голосом и слегка подмигнув, сказал незнакомец.

– Нет. Просто... Мой шеф - бандит, коллекторское агентство работает заодно с преступной бандой, и я... Теперь боюсь своей работы...

Теперь незнакомец посмотрел на Евгения еще внимательней.

Евгений прикрыл глаза. Но... Предательские слёзы все равно потекли по его лицу.

– Вы... Вы мне всё расскажете, и мы вместе решим, что делать. Бывают дни, когда любой человек... Не может выжить без чужой помощи. Это - так. И, быть может, наша встреча -

не совсем случайна... Как вас зовут?

– Евгений. А...вас?

– У меня уже нет имени. Зовите меня просто: Схимник.

– Почему - Схимник?

– Знаете ли, Евгений, я сам точно не помню, когда именно я стал Схимником. Я родился и жил на юге, в нынешней Сарматской Республике. Там, сначала всякая гопота с нашей улицы звала меня Сектантом. Нет, я не входил ни в какую секту, и даже не был шибко религиозен, но... Я не пил, не курил и не кололся. И потому... Они звали меня Сектантом. Потому, меня даже несколько раз вызывали в жандармское управление давать показания и подпись в том, что я не сектант... И на работе допрашивали, в Особом отделе. Вот именно после этого я занялся айкидо и однажды отвалил всех, кто приставал ко мне в темном переулке. И почему-то после этого все гопники района стали звать меня не Сектантом, а Схимником... Должно быть, повысили в ранге, оставив в рядах "странных"... Ну, а потом... Почему-то даже друзья стали звать меня именно так. И, когда я переехал в Московию, и сюда, в Питер, я вдруг сам так стал представляться. Привык, должно быть. Но, расскажите лучше о себе, Евгений. Здесь поблизости есть одно уютное кафе...

Голос Схимника подействовал умиротворяюще на бедного Евгения.

– Я... Могу довериться вам? Мне действительно... Надо выговориться.

– Да. Недавно я сам нуждался в подобной услуге. В сочувствии и соучастии. Именно этого нас хотят лишить... Именно этого...

– Кто?

– Это... Трудный вопрос. Я сам хочу знать на него ответ, - тихо сказал странный Схимник. Слова его падали, как хлопья снега, будто застревая в ушах белой ватой, искрились и переливались на солнце, искрились и переливались...

Евгений вновь стоял, оглохший и одинокий средь безлюдной тишины, среди роя белых мух... Оглохший и одинокий. Он почувствовал вдруг какую-то заторможенность сознания, внезапный провал в состояние непонимания того, что вокруг - реальность, чувство падения и растворения в некой незримости и невесомости.

– Эй! Кто-нибудь! Моему племяннику плохо! Помогите!
– услышал он крик Схимника.

– Эй! Люди, сбегайте, вызовите такси!
– раздался рядом голос случайного прохожего, - Мужчина! Давайте, мы его - так, с двух сторон... Он падает! Крепче держите!

Снег... Бесконечная белизна. Белая и пустая. Пустыня ненаписанных строк... Пелена безвременья. Эйфория бреда... Безумия, в котором срываешься и падаешь, просыпаясь снова во сне, и вновь срываешься и падаешь, бежишь по бесконечным пролетам лестниц, над бездной, обрывающейся во мрак... В крик. В бесконечную пустую пелену. В ничто...

Глава 2. Поездка Марии.

Черный внедорожник вез её по ещё темному городу. Водитель был веселым парнем. И после её странного ответа про орхидеи, которые еще не расцвели, залился звонким смехом и пригласил Машу :