Вне имён

Манскова Ольга Витальевна

Но в это время вошел Неназываемый, человек в длинном плаще, с волевым подбородком и светлыми, не слишком короткими, волосами. Он показался Маше чем-то похожим на древнего римского сенатора. Неназываемый окинул пронзительным взглядом льдисто-голубых глаз всех присутствующих, - и, кажется, был уже в курсе беседы.

Она вновь поймала себя на мысли, что здесь происходит некая игра, спектакль... И в то же время, за этой странной, затянувшейся игрой скрывалось что-то действительно загадочное и весьма серьезное. Будто, что-то действительно происходящее

прикрывалось странной бутафорией и видимым отсутствием смысла.

– Маша! Уделите нам этот день. Поедем в кафе, перекусим... Вы с Неназываемым немного покатаетесь по станциям метро. Он совсем не страшный, и вас не обидит. А вначале, мы отвезем вас в общежитие, и вы переоденетесь, - предложил Арамис.

И она согласилась.

Кафе оказалось весьма уютным. В нем постоянно действовали актеры пантомимы: и на маленькой сцене, и среди посетителей, и даже за некоторыми столиками... Они разыгрывали миниатюры. А в перерывах между миниатюрами, прямо между столов, танцовщицы в индусских или же японских одеяниях исполняли сложные танцы.

За окном падал снег, но они заказали мороженое. А еще, фрукты и вино.

Маша с удовольствием съела мороженое и даже выпила вина, сидя за столиком с ажурной белой скатертью и салатными салфетками в стеклянных подставках в форме улиток. При входе новых посетителей раздавался мелодичный звон "эоловой арфы", реагирующей на поток воздуха. Впрочем, посетителей в восемь с чем-то утра было мало. И вообще было необычным, что в такую рань здесь присутствуют танцовщицы. Странное было кафе.

– Непривычно как-то пить вино прямо с утра, - сказал Арамис.
– Давненько я этим не страдал.

– Вино можно пить в любое время суток, - отозвался Неназываемый.
– Еще скажи, что ты сегодня спал.

– Спать... Это удовольствие бывает нечасто. Кстати, мы, кажется, познакомились в этом кафе. Давно, правда. Тогда я много спал и много пил...

– А мне казалось, что не здесь. Что это было в Праге, - возразил Неназываемый.
– Там всегда отличное пиво... Кажется, то был черный портер.

– Нет. Все же, то было после. Второе знакомство. По новой. И ты, и я сильно изменились, когда покинули Россию. И вначале не узнали друг друга. А познакомились первый раз здесь, в Петербурге, я студентом тогда был. Потом на Васильевский поехали. Ночь, улица, фонарь...

– Аптека... Та самая...Пеля и сыновей. Помню старину Александра Пеля, - Неназываемый улыбнулся.
– Неужели, это было еще тогда? А мне запомнилась Прага...

– В Праге - это уже в эмиграции. Проездом в Париж. Я вас всех тогда узнал, но не сразу, - уточнил Арамис.
– Аптека профессора Пеля, в давние времена, Маша, была алхимической лабораторией. Кажется, существует с1760года. А в конце18века, стала принадлежать одному из членов тайного Братства. Неназываемый, ты с кем дружил, с отцом, с Александром, или с его сыном Василием?

– С обоими. Но, не пугай-ка ты девочку.

– Девочка - наша. Не ясно, что ли?

Поселяй у себя, так и быть...Чем раньше войдет в курс дела - тем лучше. А "эликсир жизни" кто из них разработал, ну, тот самый вариант, о котором Библиотекарь записи поднял и расшифровал недавно?
– спросил Арамис.

– Василий.

– Говорят, вполне применим: провели эксперименты, действует. Можно давать его людям, кто идет в реал, и никакая гадость не прицепит метку. И, в большинстве случаев, если метки есть, и даже небольшое количество лазутчиков - эликсир их спалит. Хорошая штука! Надо только производство наладить. Василий, говоришь, изобрел?

– Да. И выписывал, как лекарство. Многим помогало.

– А работали Пель и сыновья в подземных лабораториях, Маша. И у них людей служило человек семьдесят, или даже больше. Выход от плавильной печи во двор выходил: там и сейчас есть странное сооружение, в народе прозвали Башней Грифонов...Поговаривали, что Пели там грифонов держали, - Арамис хихикнул.
– А еще, с ними Менделеев дружил. Не зря, именно у него возникли идеи о периодической таблице: гениальный, очень работоспособный был человек. А Блок, который женился на дочери Менделеева, тоже часто заходил в эту аптеку...

В это время Неназываемому позвонили, и он схватил свой странный гаджет устаревшего образца. Кажется, такие назывались айфонами и были плоскими. К ушам явно не цеплялись, как новомодные "ракушки" плейерфонов или апгрейдов.

– Что? Подвезти? Вы - где?
– отвечал он довольно громко.

– Что случилось?
– спросил Арамис, когда тот оборвал разговор.

– Едем... Фани дала мой номер, на случай непредвиденных обстоятельств, одному новичку. И он меня вызвонил.

– Обстоятельства действительно серьезные?

– Да. Лучше не затягивать и ехать. Допивайте вино, и - в машину.

До Летнего Сада, засыпанного сейчас снегом, ехать было не слишком далеко. У его решетки, подъезжая, они увидели человека с тросточкой, который с трудом поддерживал второго, молодого парня. Парень с трудом передвигал ноги, когда они оба двинулись к машине.

Сзади них стояла небольшая толпа зевак.

"Пьяный?
– подумала Маша про второго, бледного человека.
– Вроде, не похоже. Напуганный он какой-то, причем, интеллигент, наверное". Одет молодой человек был явно не по погоде: в легкий пиджачок.

Неназываемый выбежал из машины к ним навстречу, и помог этим двоим забраться к Маше на заднее сидение. Зеваки тут же рассосались, а Арамис завел машину.

Странный человек с тростью сел между человеком, которому было плохо, и Машей. Средних лет, среднего роста, с колючими черными глазами и аккуратной тонкой бородкой и усами. Он быстро, но довольно назойливо пробуравил Машу взглядом. Пока она, особа тоже любопытная, выглядывая за него, старалась как можно незаметнее рассмотреть того незнакомца, что был теперь без сознания.