Вне рамок приличия: Друг моего сына
Шрифт:
— А я обязана каждому, особенно тому, кто вторгся на мою территорию, выказывать радушие?
— А-а-а, ты только отца ублажаешь?
Он опять переходил черту.
— Осторожнее, — пригрозила строго. — Не знаю, что ты задумал, но лучше, раздумай, — размазано вышло, но посыл Руслан понял.
— Отказаться от ваших услуг? Перечеркнуть согласованное субсидирование?
Вот же молодой гадёныш. Папаша языком чесал, а этот сразу взял в руки дело.
— Мне об этом неизвестно. Я больше не имею дел вне моей компетенции. Только лечение и заведование, — дала понять, что он явно не по адресу.
— Что
— Для этого есть Маргарита…
Не лгала, после посещения стадиона, переругалась с Марго и категорически отказалась продолжать цирк. Пригрозила, что уйду, если меня ещё раз вянут в такие грязные игры.
— Нет, для этого существуешь только ТЫ, — отрезал Руслан. — Ты моё главное условие!
— Это шантаж!
— Блажь, и заметь я не требую со мной спать, — вот специально колол в наболевшее. — Лишь сотрудничество. Общение… Или ты только с папашами готова на уступки? — не преминул ужалить сильнее.
Я скрипнула зубами:
— Принижением, обязательствами ты добьёшься не внимания, а моей ненависти и враждебности, — неспешно пришлась глубже. — А теперь будь… ТЕ, — выделил значимо, разделяя наше знакомство за пределами клиники и новым обстоятельством, что этот нахал теперь один из толстосумов, на средства которых существовало моё любимое дело, — любезны, освободить моё рабочее место, и занять своё, — была предельно вежлива, строга и непреклонна.
Руслан несколько секунд зависал, сверля меня ясными глазищами, но всё же услышал. Встал, галантным жестом, приглашая занять кресло.
Я демонстративно ждала. Находиться в опасной близости к парню чревато оказаться прижатой… или чего хуже от*той на столе. Поэтому в кабинете по-прежнему было взрывоопасно напряжённо.
И тихо… ОН молчал и Я. Таранили друг друга взглядами.
Рус опять первым пошёл на уступки. И когда обошёл стол, полностью освободив моё место от себя, я, с деланным безразличием, его заняла.
Села в кресло, придвинулась к столу. Взяла бумаги, на которые ссылался Руслан…
— Вы можете присесть, Руслан Германович, и мы обсудим это и другие интересующие вас вопросы, но сугубо рабочего плана.
Мальчишка хмыкнул, но не возражал — сел на предложенный стул:
— Обслуживание клуба, это мелочь, если я буду выделять средства, то хотел бы у вас открыть многопрофильный центр: реабилитационный и для подростков-спортсменов.
— У нас клиника для взрослых…
— Вот именно! И не для спорта! — верно подметил Рус. — А, стало быть, вам нужны новые специалисты со спортивным уклоном и знаниями специфики дела…
— Руслан Германович, вы слишком замечтались, — одёрнула парня, вынуждая вернуться на землю. — Это всё красиво звучит, похвально, но… нерентабельно и показушно!
— Почему? — нахмурился Рус.
— Потому что… на уровне собственных средств неподъёмно и убыточно! Проще раздать деньги нуждающимся, чем тянуть проект, который в гроб утянет!
БОЖЕ! Как же я ошибалась на его счёт… Я была уверена, что он нарцисс и самодур, но нет… он самодур в кубической прогрессии!
— Прежде чем в это лезть,
— Согласен, — чуть погодя кивнул Руслан. — Но если меня всё устроит, — опять подвёл к этому, — ты займёшься?
— Тогда и решим, — согласилась. А теперь объясни, почему ты здесь? В городе? — подалась вперёд, руки на документах замком сложила. — Жека сказал у вас турнир…
— Ага, — Рус развалился на стуле, нога на ногу, проказливый блеск в глазах, на губах таинственная улыбка:
— У меня травма, прописали отдых. Я решил не терять времени даром. С вашей клиникой дела урегулировать. Свою идею озвучить. Ты ведь даже не захотела послушать. Опять не принимаешь меня всерьез.
— От чего же, я с радостью выслушаю, — даже стало неудобно, что почти оскорбила парня своим завуалированным отказом. — Но хотелось бы цифр реальных и подробностей, — зачем-то пробормотала, уже кляня себя за мягкотелость перед этим очаровательным нахалом.
— Правда?
— Д-да, — невнятно кинула.
Мне во спасение разговор прервало пиликанье селектора на моём столе:
— Елизавета Сергеевна, — вещала Наталья, — вас в отделении просили зайти… что-то срочно с пациентом.
— Спасибо, сейчас буду, — бросила секретарю. — Рада была поговорить, Руслан Германович, но мне пора, — цепляясь за возможность сбежать от дальнейшего разговора, шаблонно проговорила, выходя из-за стола.
— Руслан Германович, — хмыкнул Руся, понятливо встав со стула. — Хотя бы вырос в твоих глазах. И за пару дней от сопляка до Руслана Германовича поднялся, — подметил с усмешкой.
— Не нарывайся на яд, — с миролюбивой улыбкой парировала я. — Но буду рада сотрудничеству, а пока, — вручила ему его документы, — вот с этим разберитесь. И как только будет вразумительный бизнес-план, можно будет с директором пообщаться…
Руслан со мной покидал кабинет, но проходя мимо ресепшена, покосился на угол с урной, где рядом, у стеночки красовался цветок.
— Мило, — кивнул с мрачной задумчивостью: — Запомню, орхидеи не ваш цветок.
Я даже с шага сбилась.
— Вообще не люблю цветы. Тем более на рабочем месте, — брякнула, запоздало осознав: — Эго ты… подарил? — тихо, уже выходя в коридор.
— То есть ты выкинула, даже не глянув от кого?
— Мне некогда, и все букеты там оказываются…
— Понятно, ладно, проехали, — проворчал Руслан. — Но за это с тебя встреча. Сегодня…
— Что? — обалдела от его наглости.
— Ты меня обидела. Почти оскорбила. Учредителя! А я с душевным порывом… поговорить о сотрудничестве… даже идею принёс, как на духу выложил. Поделился тем, о чём ни с кем и никогда… А ты почти плюнула!