Вне зоны доступа

Резник Юлия

Взгляд невольно скользнул по небрежно сброшенным, завязанным на узлы презервативам. Он хорошо подготовился… И я не знала, как это расценивать. Означало ли это, что Данил считает меня доступной? И как вообще он мог с кем-то быть… вот так, если любил другую? А я… как?

Резким движением сбросив его руку, я села на задницу и потянулась к сваленной как придется одежде.

— Ты это куда?

— Никуда. Просто оденусь. Прохладно как-то.

— Серьезно? Пять минут назад здесь было жарко, как в аду.

Я обернулась. Хлестнула взглядом по улыбающейся роже Соловьева. С губ рвались всякие глупости. И я с трудом удерживала себя от

того, чтобы его послать. Даже сон куда-то делся, хотя после такого изматывающего секс-марафона я, наверное, должна была упасть замертво.

— Эй… Ну, ты чего завелась?

Я промолчала. Выдернула из-под его голой задницы свой топ и, стараясь не смотреть на все остальное, потому что, видит бог, там было на что смотреть, просунула руки в рукава. Между ног было влажно. В сумке у меня были влажные салфетки, но, черт его все дери, я не могла даже представить, как стану приводить себя в порядок в присутствии Соловьева. Поэтому я просто натянула трусики, которые тут же прилипли к коже. Фу…

— Иди ко мне, — повторил попытку Данил. Я шарахнулась в сторону. Он удивленно на меня уставился и замер с занесенной рукой. Черте что… Я вела себя как идиотка. Несколько минут назад я не имела ничего против его объятий. Всего несколько минут назад…

— Ты удивительно активен, как для мужчины твоего возраста, — фыркнула я, чтобы нарушить затянувшуюся паузу. — Тебе сколько? Сорок?

— Сорок два.

— Тем более.

— Не помню, чтобы ты жаловалась на это несколькими минутами ранее…

— Ой, да ладно!

— … Напротив, кажется, тебя все более чем устраивало. Сколько раз ты кончила? Три? Четыре?

Пять. И это были самые охренительные оргазмы в моей жизни. Не то, что я была готова это признать.

Черт! Черт! Черт… Мне было так плохо, что хотелось плакать. И собственная неоправданная злость на Данила лишь еще сильнее выбивала меня из равновесия. Я не имела на нее права. Он не сделал ничего такого, но меня как будто несло…

— Интересно, что на это сказала бы твоя любимая женщина.

— А твой мужчина? — не остался в долгу Данил.

Наглухо застегнув все пуговицы, я оглянулась. Ответить мне было нечего, и я отвела глаза.

— Черт, — выругался Данил, — я не хотел тебя обидеть.

— Ты и не обидел. Что обижаться на правду? Какой смысл? Просто… мне показалась, что для тебя это так легко… Так естественно. Наверное, у мужчин и впрямь какая-то другая психология.

— О, да брось! Я, конечно, не ангел, но и за твоего отца отвечать не готов.

— Причем здесь он? — взвилась я, хотя, конечно, не могла не понимать, к чему Данил клонит.

— К тому! В твоей голове сейчас все смешалось. Ты обижена. На отца, на мужика, который тебя бросил…

— Он не бросал меня! — заорала я.

— Тогда где он? Ау! Почему ты не с ним?

Я закусила губу. Закусила потому, что она, мать её, стала дрожать. Как у ребенка, которого незаслуженно обидели. И бог свидетель, я тоже… тоже задавалась этим вопросом. Почему я не с ним? И как будто мстила Птаху за это… наказывала, занимаясь сексом с другим. Это позволяло мне чувствовать себя хоть немного лучше. Нужнее… Увереннее в себе.

Ну, вот я, похоже, и нашла ответ на самый главный вопрос.

На щеку что-то упало. Я провела удивленным взглядом по оранжевому боку палатки. Неужели она прохудилась? И лишь когда твердые пальцы Данила коснулись моей щеки, стирая влагу, поняла, что плачу.

— Дерьмо…

— Прости. Я

не должен был этого говорить… — шепнул он, прижимая меня к себе. Зарываясь носом в разбросанные по плечам волосы.

— Я первая начала… Ты тоже прости. Глупо вышло.

— Послушай, я не мастак в этих всех разговорах, но, может, нам стоит все обсудить? Я же вижу, как ты мучаешься… Но еще я вижу, что ты хочешь меня. Очень сильно, Ян… Я просто не могу сделать вид, что этого не замечаю.

— Ну, спасибо… — ухмыльнулась я. С губ сорвался смешок, внутри меня роилось столько самых разных эмоций, что я никак не могла с ними совладать. Я чувствовала себя сбитой с толку.

— Будешь и дальше отрицать? — как-то устало вздохнул Данил.

— Нет, не буду. Мне… хорошо с тобой. Очень.

Мне правда было хорошо. В его руках. Таких сильных и, я не сомневалась, надежных. Мне было так хорошо, что это было даже как-то противоестественно. Лишь один мужчина раньше дарил мне те же ощущения. Мужчина, который пропал из моей жизни, даже не попрощавшись. За что он так со мной? — хотелось кричать. Но я лишь еще теснее стиснула пальцы на предплечьях Данила. Он был таким реальным, в то время как голос Птаха… Голос Птаха постепенно стирался из моей памяти. Я просыпалась в холодном поту среди ночи, оживляла в голове его интонации, прокручивала наши разговоры снова и снова, но с каждым убегающим в прошлое днем делать это становилось мне все сложней. Как будто теперь мы поменялись ролями. Как будто это он превратился в Тень… Призрачную, размытую временем…

Я всхлипнула. Данил успокаивающе погладил меня по волосам.

— Почему так? — в отчаянии шепнула я.

— Если бы я знал, малышка… Если бы я только знал.

— Я не хочу хотеть тебя так сильно.

Данил тихо рассмеялся.

— Да… Я тоже. Это происходит непроизвольно.

— И что же нам делать?

— Жить. Нам нужно просто жить…

Мы так еще долго стояли, покачиваясь в объятьях. Пока колени вконец не затекли. И дождь не прекратился. А потом выбрались из палатки и занялись каждый своими делами. Данил возился с камерами. То ходил туда-сюда, прикидывая что-то, то надолго замирал в одном месте. А я тенью следовала за ним. Стараясь не отвлекать, внимательно следила за его действиями. Пока не решила, что ему не помешал бы ассистент. В первый раз, когда я подала Соловьеву объектив, он удивленно на меня уставился внимательно всматриваясь в мое лицо, словно что-то для себя решая. А потом медленно кивнул и больше уже не удивлялся моей инициативе. Наоборот, всячески ее поощрял, отдавая мне короткие указания. Что сделать и как. Будучи интерном я провела бесчисленное количество часов, ассистируя. Мне была знакома и привычна эта работа. Пусть сейчас вместо скальпеля или зажима я подавала камеры и объективы. Конечно, работа шла бы быстрей, если бы я хоть что-то понимала в ремесле фотографии. Впрочем, к ночи мы и так отлично сработались.

Только когда Данил начал сворачиваться, я поняла, как устала. Нечеловечески. Через край. Затекшие от долгого сидения на одном месте мышцы ныли. И мне, наверное, нужно было подумать об ужине, но я просто отключилась, откинувшись спиной на осиновый пень. Ненадолго пришла в себя, когда Данил подхватил меня на руки. Вяло пробормотала что-то протестующее, и даже попыталась встать на ноги. Но Соловьев лишь шикнул на меня, и я сдалась. Прижалась лицом к его шее. Уже колючей и пахнущей чем-то родным, и в тот же миг снова провалилась в сон.