Внеучебная Практика
Шрифт:
Я смотрела на тело Светланы, не в силах оторвать взгляд. Словно через вату услышала, как Вележ ровным голосом произнес:
— Она ведь сказала «снежный вендиго», не так ли?
— Да, — ответ Олевского прозвучал после короткой паузы.
— Вы были знакомы с погибшей?
— Да.
— Вы встречались?
— Да.
— Она была в вас влюблена?
— Полагаю… да.
— К сожалению, я должен зафиксировать это в отчете, — сказал Вележ.
— Это ваша работа, господин Вележ, — отозвался Олевский.
Форензик
— Вы сделали свою часть работы, мне нужно выполнить свою. Я должен произвести реконструкцию, — спокойно сообщил Олевский. — Вы позволите?
— Конечно, — двоедушник отступил на несколько шагов.
Мне было бы интересно понаблюдать за тем, как мой преподаватель строит векторы, но призрак Светланы манил за собой. Я двинулась… по тропе, вслед за девушкой, уходящей в лучи весеннего солнца, между цветущими деревьями, осыпающими белоснежные лепестки на ее плечи…
… туда, где покой…
… где все будет расставлено по своим местам…
Она ведь чиста… ее ждут… новая жизнь…
Она не делала ничего плохого…
Вся ее вина лишь в том, что она полюбила…
Не того человека…
— Кого? — тихо спросила я.
— Векторы не проявляются, — сказал Олевский. — Все стерто. Я… впервые с таким сталкиваюсь. Реконструкция невозможна.
— Из-за стазиса?
— Нет, господин Вележ. Здесь применили сильное воздействие… я затрудняюсь с его определением.
— Импы рогатые, Тоша, я позвоню адвокату!
— Спасибо, Даня. Мне кажется, это будет нелишним.
— Девочка? — Светлана обернулась и удивленно-испуганно подняла брови. На ней было длинное струящееся платье цвета слоновой кости. На полупрозрачном личике играли лучи солнца. И губы… без той вульгарной помады, естественные, словно лепестки чайной розы. — Тебе нельзя со мной! Ты должна остаться там.
— Кто это сделал?
— Я не знаю. Не помню, — Светлана звонко рассмеялась. — Вы там такие смешные… серьезные… а мне так хорошо… Мама. Скажи ей, чтобы она не переживала. Смерти нет. Каждый получит по заслугам. Скажи ей.
— Хорошо.
— Не ходи за мной. Останься с ним. Ты ему нужна. Он очень хороший, он просто никогда не любил... — девушка опять засмеялась. — Такой смешной, не знает еще, что на сердце нет больше льда. Но ему угрожает опасность.
— Кому? С кем я должна остаться?
— Скажи… маме… и ему скажи…
Я снова оказалась в кукольной комнате. Мертвая Светлана смотрела в потолок. Олевский и Вележ напряженно глядели друг на друга. Райяр растерянно таращился на Олевского, закрыв рукой рот. Я повернулась и выразительно поглядела на Вележа. Очень выразительно, даже подвигала бровками.
Форензик хотел было что-то сказать, но напоролся на мой многозначительный взор и закрыл рот. Я выкатила глаза и показала взглядом в угол: «отойдем»
— Я… должна кое-что проверить, — озадаченно проговорил Вележ. — Черри,
Слава богам, что к нам в агентство попал такой сообразительный форензик!
Глава 17.2
Глава 17.2
Вележ отвел меня в угол и развернул спиной к Олевскому и Райяру. Двоедушник делал вид, что слушает запись с диктофона. Но я видела, как наш форензик, хищно раздувая ноздри, смотрит поверх моего плеча на Антона Макаровича. Предвкушает премию за быстрое раскрытие преступления?
— Это не он, — волнуясь, тихо заговорила я. — Это не Олевский. Я вообще считаю, все это подделка.
— Что подделка? — Вележ очнулся от своих мыслей.
— Манифестация злого посмертия.
— Что за инсинуации, девочка?
— Нет! Инсинуации – это ваше шоу с призраком! — зашипела я. — Я видела Светлану! Я с ней говорила… три минуты назад! Она ушла, спокойно, по тропе, освещенной ярким светом. И она была совсем не похожа на… то недоразумение из эктоплазмы. Она повторяла, что кому-то грозит опасность. Но никого не винила!
Вележ подобрался и пронзил меня подозрительным взглядом:
— Ну… положим, ты что-то видела. Почему я должен тебе верить?
— Я же слышала… холод, часы… у меня ведь это не в первый раз! — я кусала губы от беспомощности, стараясь не подпрыгивать на месте, мне казалось, что Райяр и Олевский пристально смотрят мне в спину. — Я рассказывала!
— Верно, рассказывала, — медленно произнес форензик, слегка прикрыв глаза. — Призрак в туалете. Не трещи опять, дай подумать. Холод, часы… черные вихри, эктоплазма – все, как мы и ожидали. Люди слышат голоса в головах по разным причинам, но с тобой, тыковка моя, все сложно. Что ты ожидала увидеть в этой комнате?
— Не знаю. Что угодно!
— Вот именно. Скажи, я похож на дурака?
— Я не знаю!
— А я как раз дурак. Меня чуть не обвели вокруг пальца.
— Не понимаю вас, — сказала я чуть не плача. — Я, наверное, действительно неуч! Я не могу доказать, что это подделка, но…
— Зато я могу, — Вележ со вздохом отодвинул меня с пути и поцокал к начальству. — Господин Олевский, у меня есть основания предполагать, что все мы только что были свидетелями злокозненного обмана.
На бледном лице Антона Макаровича проступил слабый румянец.
— Поточнее, пожалуйста, — коротко попросил он.
— Поточнее после осмотра тела. Проверим уровень анти-коловрата. Если не ошибаюсь, фонить будет все, но не труп.
Вележ и Олевский немедленно занялись осмотром трупа.
— Скорее всего яд, — бормотал форензик. — Быстрый и безболезненный. Но это уже не наша область. Материальные улики пусть ищет следственная бригада.
— Вы правы, — произнес Олевский через некоторое время. — Странно. От Светы… от жертвы исходят эманации спокойной смерти, они слабеют. А вот все пространство вокруг... пятнадцать единиц.