Вниз по течению-1

Уайт Кирра

— Но ведь они не боятся воды. Значит, мокрозявы.

Найра вздохнула: о, Праматерь, как можно быть такой глупой?

— Лодочники не могут кукрить, — ответила она таким тоном, словно разговаривала с ребёнком.

Мокрозява поднялась с кровати и в задумчивости прошлась по комнате от окна к двери и обратно.

— Получается, лодочники: это бракованные мокрозявы, — сказала она. — Бесполезные ошибки природы, — она усмехнулась: — Наверняка, в Башке мокрозяв тестируют на профпригодность. Тех, кто может кукрить, оставляют, а никчёмные

становятся лодочниками. Только и могут, что плавать в своих деревяшках и вылавливать нормальных людей, — последнее она сказала с особенным удовольствием.

— Нет, лодочниками становятся мокрозявы, победившие в турнире. Только кукрить после этого они уже не могут.

— Что за турнир? — девчонка уставилась на неё в упор светлыми глазами.

— Ну… — Найра смутилась, так как в точности не знала. — Выбирают, кто лучше. Тебе лучше с лодочниками поговорить, только они ненавидят рассказывать о том, что было в Башне.

Мокрозява сделала ещё один круг по комнате и спросила:

— А как они это делают? Кукрят.

На это Найра совсем не знала, что ответить. Её никогда не интересовало, как именно мокрозявы кукрят. Это тоже самое, как интересоваться, как плавает червь Ооно или бегают крысы. Бегают и бегают. Да и никого из её знакомых это не заботило. Гораздо важнее, где найти камни на откукренную воду.

— И что, лодочники только и делают, что ловят мокрозяв и отвозят в Башню?

— Не только. Кроме них ведь никто реку переплыть не может. Так что, чем они только не занимаются.

— Всё равно я не хочу, — угрюмо сказала девчонка.

— Чего не хочешь?

— Ничего. Ни кукрить, ни в лодке плавать.

Найра зевнула.

— Хочу, не хочу, — сказала она. — Ты для этого рождена. Как я рождена быть шлюхой. И что толку об этом говорить.

На лице Миры появилось такое выражение, как будто ей дали подзатыльник.

— Ты это серьёзно? — спросила она. — Ты рождена, чтобы стать шлюхой?!

— Да, — Найра не понимала, что так поразило мокрозяву.

— Охренеть! Тебе что, мама так говорила? — девчонка смотрела на неё во все глаза.

— Нет. Я очень рано потеряла маму и меня взяла к себе Хозяйка. Я выросла в Весёлом доме. Все девочки, которые здесь растут, становятся шлюхами. Потом, если накопить камней и подойти к делу с умом, можно завести свой Весёлый дом.

— У меня просто нет слов! — с чувством сказала Мира. — Настолько слепо следовать чьему-то желанию и даже не попробовать что-то изменить! Не пытаться избрать другую судьбу.

Найра поняла, что они никогда не договорятся. Эта девчонка говорила странные вещи, они напоминали ей стихи Гая про непозволям. Найре не хотелось это обсуждать. Когда она пыталась об этом думать, её охватывала тоска и в голове, словно всполохи на Куполе, вспыхивали непонятные мысли, которые она не могла выразить словами.

— Ты просто недавно у нас появилась, — терпеливо сказала Найра. — На Азаре так: если родилась в семье выводителей цеплюча, будешь выводить цеплюч,

как твои родители, деды и прадеды; если в семье плотников, то будешь плотничать. А я шлюха и буду ей, пока мужчины хотят платить.

— Твоя мама тоже была… — неуверенно начала Мира.

— Я не знаю, кем была мама. Я очень рано её потеряла.

— Вот видишь! — радостно подхватила девчонка. — Значит, ты не рождена шлюхой. Тебя ею сделали. Может, ты была из семьи плотников или…

Найра почувствовала, как на неё вновь накатывает тоска, от которой она всегда пыталась убежать. Слова Миры делали её беззащитной перед вопросами, на которые она не могла ответить.

— Твои ноги зажили, — проворчала она, желая сменить тему.

Девчонка удивлённо уставилась на свои обмотанные тряпками ноги.

— В самом деле, — поражённо прошептала она. — Я даже забыла о боли. А ведь раньше наступить не могла. Хоть что-то у вас есть хорошее!

Мира ещё раз прошла по комнате, теперь прислушиваясь к ощущениям.

— Волшебная мазь! — воскликнула она, встретившись взглядом с Найрой.

— Не такая волшебная, как хотелось бы, — с горечью сказала та. Перед глазами возникло искажённое мукой лицо сестры.

Мира бросила на неё пытливый взгляд, хотела что-то спросить, но сдержалась. Возникла неловкая пауза.

— Ты, поди, голодная? — спросила Найра.

— Не откажусь.

— А чего молчишь? Садись за стол.

Она достала из маленького сундучка сушёную мясо, хлеб и бутылку с водой.

— Это чьё мясо? — подозрительно спросила девчонка.

— Крыса.

Мира закрыла рот рукой и, помедлив, сказала:

— Нет, спасибо. Я обойдусь хлебом. Надеюсь, хоть он у вас не из крыс делается?

— Нет, из…

Тут дверь без стука открылась, и в комнату вошла Сьюзи.

Мира испуганно дёрнулась к окну, но затем остановилась, настороженно глядя на вошедшую.

— Вода — жизнь, — сказала та, пройдя по комнате с хозяйской уверенностью.

— Вода — жизнь, — откликнулась мокрозява.

— Это моя подруга Сьюзи, — поспешила разрядить обстановку Найра. — Сьюзи, это Мира.

Подруга села на кровать, положив ногу на ногу. Она по-прежнему была в нижней сорочке, лишь накинула на плечи большой красный платок, подаренный богатым торговцем из Лесных. Покачивая ногой, Сьюзи с презрением уставилась на Миру. «Какая же ты несуразная», — говорил её взгляд.

Мокрозява неторопливо подошла к столу, шумно выдвинула стул, села и, положив руки на столешницу, с вызовом посмотрела на Сьюзи. Та перестала качать ногой, подалась вперёд, изводя Миру взглядом. В комнате повисло напряжение. Как же Найра всего этого не любила! Почему нельзя всем дружить?

Она поставила на стол еду, неуверенно сказала мокрозяве:

— Ешь.

Та даже головы не повернула, продолжая смотреть на Сьюзи: напряжённая, точно натянутая тетива, подбородок задран кверху. Нет, пора это прекращать, отвлечь Сьюзи. Чем-нибудь, как-нибудь.